Просмотр исходного текста страницы Воспоминания Александра Тимонина о ССО

[[Файл:ТимонинССО.jpg|180px|thumb|right|]]
'''Школа ССО''' <br>
В марте месяце 1970 года ко мне подошел старший по возрасту студент 3-го курса факультета АХП Александр Талачев, представился членом комитета ВЛКСМ и командиром районного студенческого строительного отряда (ССО) вуза, направляемого в Московскую область. Расспросил, где я служил в армии, в какой должности и звании и предложил стать командиром линейного отряда факультета. Я без энтузиазма отнесся к этому предложению, рассуждая: какой из меня руководитель строителей, если я не знаю технологии строительства элементарных зданий и сооружений, сам лично, кроме профессий тракториста и оператора радиолокационной станции, строительных профессий не имею. Но Александр был настойчив, он убеждал меня, что в отряде будет мастер, который будет помогать разбираться в премудростях сельского строительства, комиссар будет помогать в работе с ребятами, врач будет следить за здоровьем отряда и санитарным состоянием лагеря. Основную обязанность командира он видел в координации деятельности всех служб отряда, построении взаимоотношений с руководством совхоза, где будет работать отряд, поддержании общей дисциплины в отряде. Это меня успокоило, и я согласился с предложением. В комитете ВЛКСМ уже существовала отработанная система подготовки студенческих строительных отрядов, проводилась учеба руководства отрядов. В этой работе комсомолу помогала администрация института и партийная организация. В начале июля месяца 50 студентов нашего факультета расположились лагерем в школе с. Дмитровка Егорьевского района Московской области. Нашему отряду поручалось достроить коровник на 400 голов, возвести конный двор и построить зерносклад в совхозе «Борьба», главная усадьба которого располагалась в с. Юрцово в трех километрах от с.Дмитровка. Нас очень ждали на селе, подготовили основную массу строительных материалов, выделили в распоряжение отряда два грузовых автомобиля, помогли организовать наш быт. Мне удалось с помощью Александра Талачева установить деловые отношения с директором совхоза Григорием Васильевичем Сотским и прорабом Владимиром Александровичем Чиякиным, правильно организовать быт отряда и распределить по бригадам студентов в зависимости от их способностей и личных отношений. Александр Талачев уже имел хороший опыт руководства линейными отрядами, до этого он возглавлял отряд факультета, который работал именно в совхозе «Борьба», поэтому его советы и помощь просто были бесценными. Он рекомендовал мне взять комиссаром и завхозом отряда своего младшего брата Николая, который был студентом 3-го курса нашего факультета и уже работал в совхозе «Борьба». Как организатор он значительно уступал Александру, но знание всего хозяйства совхоза и его руководства оказали мне большую помощь. В дальнейшем я еще восемь раз принимал участие в работе студенческих строительных отрядов, но более сильного и талантливого руководителя, каким был Александр Талачев, я не встречал. В дальнейшем он окончил аспирантуру МИХМа и стал руководителем одного из отделов НИИстали. Мы до сих пор поддерживаем друг с другом дружеские отношения. В итоге наш строительный отряд выполнил всю производственную программу и занял среди всех линейных студенческих отрядов нашего районного отряда первое место. Я получил хороший опыт руководства студенческим коллективом в условиях автономной деятельности строительного отряда. Вспоминается один случай. В одной из бригад работал студент 3-го курса Сергей Пальчик, веселый балагур и любитель «посачковать». Он быстро раскусил своего бригадира Александра Карнаушкина (парня весом под 140 кг и ростом более 190 см) понял его слабые стороны и буквально разложил бригаду. Они делали вроде бы все, но ни одна работа не выполнялась в установленный срок. Мой «армейский» нажим тоже давал плохой результат, бригада начинала видеть во мне простого «солдафона» и занималась итальянским саботажем моих распоряжений. Проанализировав ситуацию, я быстро заменил бригадира на Сергея Пальчика. Бригада стала работать как часы, ибо за все беды и низкие коэффициента трудового участия (от величин коэффициентов зависел заработок каждого члена бригады) легли теперь на плечи «умного саботажника». Мне удалось не свалиться на казарменный принцип организации деятельности отряда, а раскрыть обширные возможности студенческого коллектива. Нам удалось на базе местного дома культуры организовать деятельность эстрадного ансамбля, открыть целый ряд спортивных секций для детей и молодежи, т.е. отряд стал неким временным культурным центром на селе. Но все-таки за период работы отряда около 10-ти студентов уехали из отряда до окончания работ, это была моя явная недоработка. Очевидно, я мало работал с этим людьми в период подготовки отряда, не смог раскрыть их возможностей в период третьего трудового семестра.


В следующем году (1971-прим.моё-ВК) наш отряд работал в этом же совхозе Персональный состав отряда изменился примерно на 50%, но приобретенный опыт работы позволил так организовать работу коллектива, что досрочно отряд не покинул ни один студент (!!!). Мы, действительно, жили единым сплоченным коллективом, успешно работали, отлично отдыхали, были маленьким, но очень ценимым культурным центром для жителей села. С особой теплотой вспоминаю членов этого отряда Анатолия Белкина, Евгения Харитонова, Евгения и Николая Кочетковых, Александра Кулешова, Юрия Погодина, Андрея Добровольского, Вячеслава Ярославцева, Александра Лопухина, Владимира Ивашкина, Антонину Клячко и многих других. Мы вновь заняли первое место среди всех линейных отрядов районного отряда. В последующие годы я работал командиром и комиссаром линейных и районных отрядов в Броницах, на КАМАЗе, в г.Воскресенске, но такого отряда я уже не встречал. Приведу один пример «могущества» нашего отряда. В нашей зоне проходил межвузовский слет студенческих строительных отрядов, в котором принимали участие такие «монстры» как отряды МВТУ им. Н.Э.Баумана, МАИ, МЭИ. Было много интересных встреч и спортивных соревнований, но самым захватывающим соревнованием было соревнование по перетягиванию каната (чисто стройотрядовский вид спорта). Мы выиграли все промежуточные встречи (я был капитаном команды объединенной команды МИХМовских отрядов), в команде численностью 10 человек шестеро было из нашего отряда. В финале мы сошлись с командой МВТУ, в которой был ой какой нехилый народ. Они легко выиграли у нас первый сет, но два остальных проиграли вчистую. Я зразу понял, что простой мужицкой силой их не перешибить, кишка у нас была все-таки по размерам тоньше. Тогда я ребятам сказал, что единственный путь к победе это дружный рывок каната не на себя, а перпендикулярно оси каната, но в ту сторону, где большее количество бойцов противника. Тактика дала потрясающий результат: противник на секунды терял равновесие, а этого было достаточно, чтобы мы выиграли два остальных сета. Наградой нам был живой баран весом около 50-ти кг, но так как наш лагерь был далеко, а бауманцы жили рядом, то мы обменяли у них выигранного барана на два ящика печенья и 50 бутылок лимонада (бартерные сделки существовали и в то время). Работа в ССО давала существенную добавку к студенческой стипендии. К примеру, за работу в этом отряде студенты за 50 рабочих дней получали около 280-300 рублей «чистыми». Стипендия в то время у студентов была 45 рублей в месяц (здесь Александр немного подзабыл-стипендия номинальная была 40 рублей,а повышенная 50,хотя,может,это и я подзабыл!Может на неорганике она,стипендия была и 45,но на машфаке,точно,40-Прим.редактора,ВК) , и на нее можно было питаться (хотя и скромно) в студенческой столовой целый месяц. Удручают теперешние подачки правительства (в виде стипендии) нашим студентам.

В 1972 году наш областной МИХМовский отряд, к сожалению, перебросили в Раменский район. Меня назначили командиром отряда в госплемзавод «Никоновское». Численность отряда была около 50-ти бойцов, из предыдущих отрядов всего было несколько ребят, так как отряды формировались преимущественно из студентов 1 и 2 курсов, а опытные бойцы стали студентами третьего курса, и у них была летняя практика. В период заключения договора в марте месяце с руководством госплемзавода я уже понял, что они нас ждут как дармовую силу для подсобных работ. Госплемзавод - миллионер, для него главное - это породистое поголовье свиней, остальное белый шум, будь то стройка или полевые работы. Удручающее впечатление произвел главный прораб, во-первых, он был при первой встречи пьян, во-вторых, однорукий инвалид, в-третьих, он почти никогда не выходил из своего кабинета (так мне шепнули специалисты госплемзавода) и всеми делами ведал с докладов мастеров. Директор госплемзавода Борис Васильевич Добринский в целом произвел приятное впечатление, но за час присутствия в его кабинете я понял, что нами он заниматься практически не будет, у него просто нет физически для этого времени. Но место дислокации не выбирают, а получают по разнарядке горкома ВЛКСМ. К сожалению, в этот год Александр Талачев не мог руководить районным отрядом, он проходил лагерные военные сборы по линии военной кафедры. Командиром районного отряда был назначен очень порядочный, трудолюбивый и честный человек Сагидуллин Габдула, ассистент кафедры №50. К сожалению, начальником штаба ему назначили очень «шустрого авантюриста» Пашу Тишина, комиссаром Бориса Исаева, который мог только красиво раскуривать сигареты и красиво писать плакатным пером. Сам Габдула не имел опыта руководства крупными районными студенческими отрядами. Сложилась весьма не простая ситуация. Я понимал, что помощи от собственного руководства вряд ли следует ожидать, а руководству госплемзавода просто нет до нас дела. Мы прибыли организованно всем районным отрядом численностью около 300 человек со знаменами и песнями в г. Бронницы, где нас ожидали автобусы принимающих совхозов и колхозов. Да, вы правильно догадались, единственный отряд, который не встретили, это был наш отряд. У руководства районного штаба тоже не было нормальных связей и взаимоотношений с местным районным начальством и руководителями совхозов, поэтому все было повешено Пашей Тишиным на меня, как на слабого командира. После неоднократных звонков в госплемзавод мне все-таки удалось связаться с директором, который прислал за нами крытую брезентом автомашину ГАЗ-51, куда могло поместиться не более 20-ти человек. Я отправил с комиссаром отряда Юрием Погодиным всех девушек и студентов первого курса и наказал, чтобы они ехали не в лагерь, который готовили наши квартирьеры во главе с моим однокурсником Михаилом Толокневым в отдаленном отделении госплемзавода, а на центральную усадьбу к директору и требовали их накормить. Надо отдать должное Борис Васильевич оперативно решил эту задачу, немедленно прислал за остатком отряда автобус, и сам лично встретил нас (прораба около него не было). Мы накормили остальных ребят, и колонной вместе с директором поехали в лагерь (он правда ехал в «Волге»). Лагерь дислоцировался в старой школе с.Ивановское, находящейся в 5-ти км от центральной усадьбы. В лагере не было кроватей, не было погреба (о холодильниках в то время в ССО даже не мечтали), не было продуктов и кухонной посуды, не была подведена водопроводная вода, хотя за месяц до этого я был в госплемзаводе, и мы все оговорили с директором. Надо отдать должное, что постельные принадлежности были. Я попросил директора сразу же закрепить на суточное дежурство за отрядом машину, привести в лагерь в счет аванса мешок сахара, мешок манки и 2 кг чая. К 12 часам ночи все это я лично получил под расписку у директора местного магазина. Говорят, как начнешь, так и кончишь. Я понимал, в какое кризисное положение попал отряд, поэтому в 6 часов утра следующего дня был на центральной усадьбе и вместе со специалистами ожидал приезда директора на планерку. Они расспрашивали меня, как устроился отряд, какими видами работ будет заниматься, каковы условия проживания. Большинство специалистов мне понравилось, они сочувствовали не очень «теплому» приему отряда, объясняя все большой загруженностью директора. Особенно мне понравился Александр Иванович Шабанов руководитель Никоновского отделения племзавода. Он прошел целину, много работал со студентами и очень тепло о них отзывался. Я сразу понял, что с этим человеком нужно подружиться и советоваться в сложных ситуациях. В период планерки я, в основном, только слушал, у госплемзавода было много проблем со строительством и ремонтом сельхозобъектов, все специалисты жаловались на недостаток рабочих рук. К тому же в госплемзаводе сложилась порочная бюрократическая система длительного выписывания со склада любой мелочи. Можно было 2-3 дня ходить по конторе и выписывать килограмм гвоздей. Оказывается, год назад какой-то шустрый главный прораб обворовал племзавод, из-за этого уволили прежднего директора, а уголовное дело еще не было закрыто (потому-то и сидел тихий пьяница в кресле главного прораба), поэтому Б.В.Добринский перестраховывался и поощрял бюрократизм в этом деле. В конце планерки я попросил слова, поблагодарил директора за наш прием, подчеркнул трудности племзавода с рабочей силой и предложил несколько упростить бюрократические отношения с отрядом. Попросил выделить отряду отдельного мастера, который бы без проволочек решал основные строительные вопросы. Выписку всех основных материалов, продуктов питания, бытовой утвари осуществлять через А.И.Шабанова, которому, как я почувствовал в ходе планерки, очень доверял директор. К счастью все наши строительные объекты находились на территории отделения, подведомственного А.И.Шабанову. Директор со всеми предложениями согласился и просил ускорить достройку коровника в с. Ивановском. Я уже хорошо знал этот объект, не увидел на стройке ни одного кирпича, ни одной колонны, для установки перекрытий коровника и ни одной плиты для самого перекрытия. Директор заявил, что завезут все в течение 3-4 дней, я отнесся к этому с большой долей скепсиса, так все эти материалы были строго фондируемыми и, как говориться, на соседнем рынке не продавались. Я предложил начать работы с ремонта школы центральной усадьбы, работы по которой были запланированы на начало августа. Я знал, что директор очень заботится об образцово-показательном состоянии центральной усадьбы, а школа входит в круг «представительских» объектов. Директор принял это предложение. По плану мы должны были провести в школе текущий ремонт за три недели. Отряду я объяснил, что наш авторитет и вообще дальнейшее положение отряда будет зависеть, как мы справимся с ремонтом школы. Мы подошли к этой задаче очень широко, проанализировали весь объем работ, поняли, что нам предлагается трафаретное решение по покраске и мелкому ремонту школы. Мы решили заняться дизайном школы и школьного двора, благо ребят с художественным и творческим воображением в отряде было полно. Параллельно я предложил ремонтировать школу, в которой мы разместились лагерем. Директор этой школы нам жаловалась, что школу бросили и, очевидно, закроют, хотя детей в селе для этой школы хватало. За 10 дней мы сделали игрушку из основной школы и ее школьного двора, привели в приличное состояние нашу школу. Директор, очевидно, очень внимательно следил за нашими делами, оставался довольным, но вида не показывал. Однако на коровник скоро начали пожарным порядком завозить строительные материалы. На наше счастье (и так приходится выражаться) в соседнем отделении племзавода сгорает старенькая электроподстанция, два крупных коровника и деревня остаются без электроэнергии. Директор срочно присылает за мной вечером «Волгу», садиться по дороге в нее сам с одним из строительных мастеров, и мы едем на место пожара. Там уже работает аварийная бригада, запущены два мобильных дизельных генератора, но мощности хватает только для обслуживания одного коровника. Директор обращается ко мне: сколько потребуется времени для возведения новой подстанции, я ответил – дней 7-8, а при соответствующем материальном стимулировании и организации нормально питания на месте, то можно уложиться и в 5 дней. Он не поверил моим словам, ведь одной кирпичной кладки там должно быть около 45 кубов, а мы студенты, а не профессиональные каменщики. Я знал, что говорил. У меня в отряде было два виртуоза- каменщика – это Игорь Тихонов и Николай Сидоров, студенты 5-го курса кафедры №50, однокашники Александра Талачева. Они решили в летний период месяц поработать в ССО, и Александр порекомендовал им мой отряд (он не ведал, что племзавод студенты интересуют поскольку постольку). Короче говоря, я создал ударную бригаду под руководством Игоря Тихонова, и они через 4 дня сдали подстанцию под монтаж электрооборудования (который, кстати, длился 5 дней, хотя один трансформатор уже стоял на месте, мы его просто обложили стенами здания). После этого отношение директора к нам резко изменилось. Он увольняет прораба- пьяницу и назначает главным прорабом мастера, курировавшего возведение подстанции. Им оказался Алексей Николаевич Тимохин (почти мой однофамилиц ), переехавший по приглашению прежнего директора из Рязанской области в Подмосковье, но Б.В.Добринский, очевидно, к нему только присматривался, т.к. Алексею Николаевичу было всего чуть более 30 лет. Мы с ним просто уже подружились, так как это был очень энергичный, общительный, грамотный и деловой человек. Он сразу же стал уделять нашему отряду повышенное внимание: мы перестали испытывать перебои с поставкой стройматериалов, нам нормально выделялся транспорт для подвоза материалов, выездов отряда в баню в г.Бронницы и т. д. Коровник также стал расти как на дрожжах. В 1972 году все Подмосковье было охвачено пожарами торфяников, а их в Раменском районе было большое количество. Вокруг стоял стойкий смог от этих пожаров, пожарная безопасность стала первейшим делом. Видно не везло в этом году руководству племзавода с пожарами. В один из дней при сливе горячего на топливном складе загорелся бензовоз, и пламя быстро перебросилось на одну из цистерн, а топливный склад находился в 100 метрах от основного племенного свинарника и в 50-ти метрах от одного из административных зданий племзавода. Хорошо все-таки, что весь противопожарный инвентарь в этом году содержался в порядке. Я с водителем, закрепленной за отрядом машины, находился в это время рядом, мы ждали окончания разгрузки бензовоза, и хотели заправить наш автомобиль. Мы не сразу увидели случившуюся беду, а только вдруг видим мчащийся мимо нас горящий бензовоз (горела его задняя часть), бензовоз буквально влетел в пожарный водоем, который был рядом, но машина не вся погрузилась в воду, и верхняя часть цистерны бензовоза еще горела. Мы поняли, что с бензовозом будет все в порядке, его быстро потушат. Мы с водителем Александром Вдовиным бросились к горящей цистерне, где уже несколько человек боролись с огнем. Мы схватили по два углекислотных огнетушителя и стали помогать сбивать пламя с цистерны, вокруг раздавались истошные вопли женщин, кричавших, чтобы мы бросили тушить цистерну, иначе все сгорим. Нами никто не командовал, но все работали так дружно, что через десять минут нам удалось сбить пламя с цистерны, в этот момент подъехала совхозная пожарная машина и стала охлаждать цистерну водой. Мы же ее засыпали песком и тушили пенными огнетушителями. В какое-то мгновение пламя вновь взвилось над цистерной, но к этому моменту уже удалось натянуть на цистерну асбестовое одеяло, и пожар был благополучно погашен. На место пожара прибыл директор, он только говорил, что всех наградит, а сам был бледнее полотна. Я отошел в сторону, и только в этот момент почувствовал, что весь дрожу, и меня не держат ноги, я сел на ступеньку нашего автомобиля. В итоги этой борьбы с огнем у меня сгорели полностью брови и половина волос на голове, о студенческой форме и говорить не приходилось, она вся была в дырках. Хорошо в отряде был комплект запасной формы, и я вновь вскоре принял облик командира отряда, хотя мой внешний вид оставлял желать лучшего. Мне ничего не оставалось, как остричься наголо. По результатам этого пожара руководство племзавода приняло решение: немедленно строить новый топливный склад подальше от производственных помещений и жилых домов. Конечно, эту работу поручают нам. При строительстве этого объекта у нас не было проблем с материалами, транспортом, плюс к тому отряду за быстрое введение в строй этого склада была выплачена премия в размере 2000 рублей. Это кроме денег, выплаченных по нарядам за фактически выполненную работу. Мы строили этот топливный склад всего 10 дней, еще столько монтажники и электрики монтировали оборудование и подводили электрику. В отряде на какой-то период установились все дела, а я, чувствовав какую-то усталость, решил в субботу съездить домой (я уже к этому времени был женат, кстати, на враче нашего знаменитого отряда, работавшего в совхозе «Борьба»). У отряда был короткий рабочий день, вторая половина предназначалась для поездки в баню г. Бронницы. Я приехал домой где-то около 12 часов ночи и в пять утра ушел на электричку, чтобы вовремя пребыть в г.Бронницы, где меня должна встретить машина нашего отряда. По возвращению в конце августа из отряда мне жена рассказала, что через полчаса после моего ухода, в дом пришли, местный депутат, два офицера военкомата и участковый, чтобы мобилизовать меня на тушение пожаров в Раменском районе. Жена им ответила, что он давно уже тушит пожары, у него даже полголовы обгорело. Они отнеслись к ее речам скептически, все пытались осмотреть дом, не прячусь ли я под кроватью. Она их резко отчитала за такое хамство и пригрозила жаловаться прокурору, после этого они быстро ретировались. Интересно было бы знать, чтобы они сделали со мной, попадись я этой «гвардии» в руки. Формально у меня кроме удостоверения командира ССО, выданного комитетом ВЛКСМ МИХМа, других оправдательных документов не было. Вечером мне жена рассказала, что их одолели клопы, хотя в доме никогда клопов не было. Она сказала, что не знает что делать, использовала все отравы, а клопы не исчезают. Я понял сразу, откуда взялась эта зараза. Я жил до этого в общежитии на Стромынки, а там этого добра было видимо-невидимо.(В 76-77 годах на Стромынке о клопах ничего не слышал!!!-(Прим.редактора,ВК)) Мы в общежитии, конечно, с клопами боролись постоянно, но, очевидно, их не уничтожали, а просто перегоняли в комнаты более ленивых или зазевавшихся. Видно этот устойчивый гибрид фауны я принес в дом со своим скромным приданным. Я попросил жену не расстраиваться, вспомнить все, чему ее учили в первом меде, и пообещал, что по прибытию из отряда начну лично с ними разборку. Очевидно, в первом меде не давали достаточных знаний по борьбе со «студенческими» клопами или может моя жена пропустила нужные лекции. Я прибыл домой, когда явный перевес был на стороне клопов. Я не пошел в аптеку, пошел в магазин «Сад-огород», купил несколько пузырьков карбофоса. Я понимал, что в аптеке мне дадут средства, от которых не должна сдохнуть любимая канарейка или золотые рыбки. Мы лихо ободрали все обои, сожгли их, вынесли в сад старые диваны. Затем я намешал такого клейстера, что от его запаха не только клоп, крокодил должен сдохнуть. Открыл все окна настежь, удалил женщин и поклеил все комнаты, честно сказать не много кривовато. Но я понял, враг повержен, возврата ему в дом нет, ибо я к концу рабочего дня практически свалился без сознания, спасло широко известное на Руси лечебное средство – буталка водки и литров 5 некрепкого чая. Все-таки еще была силенка в русском мужике. Ночевали мы у соседей, я один день, жена и теща два. Но даже на третий день мы спали с открытыми окнами. Больше в нашем доме и даже у соседей никогда не было клопов. Одного жаль, что не успел запатентовать этот способ борьбы с клопами.. Через 20 лет в одном зарубежном журнале прочитал о своем методе. Несмотря на объективные и субъективные трудности, наш отряд хорошо закончил сезон, мы опять заняли первое место среди ССО района, средний заработок бойца «чистыми» составил около 300 рублей. В этом плане нас обошел только отряд машфака, которым командовал Николай Барков. Они работали в известнейшем колхозе-миллионере «Борец», а руководство этого колхоза умело использовать студентов в полную силу. Средний заработок в его отряде составил около 500 рублей на бойца. В отряде Баркова было все как в сказке, они жили и питались почти, что в «пятизвездочном» отеле по отношению к нашему отряду. Мы с Николаем были друзьми, но никогда не ревновали друг к другу при распределении мест отрядов по итогам работы. При распределении мест в соцсоревновании для Паши Тишина Николай Барков (он был очень порядочным и принципиальным человеком, нетерпевший позерства) оказался «большим негодяем», чем Тимонин, т.к. отряд Баркова дислоцировался в 5-ти км от районного штаба, а наш отряд в 30-ти км, и мы существенно реже видели Пашу. Да и Сагиддулин Габдула мне, очевидно, больше покровительствовал по ранним рекомендациям А.Талачева. Хотя я честно признаюсь, что отряд Н.Баркова сделал значительно больше нашего и был лучше организован, чем наш, но начальству видней.

В 1973 году я уже был студентом 4-го курса, предстояла производственная практика и лагерный сбор по линии военной кафедры, поэтому я занимался подготовкой отрядов к полевому периоду, как член комитета ВЛКСМ вуза, но поехать в отряд не мог. В конце июня я по личной просьбе был направлен кафедрой на производственную практику на Московский хрустальный завод им. М.И.Калинина (этот завод уже 30 лет не выпускал хрусталь, а выпускал парфюмерную тару), т.к. ожидалось рождение в семье ребенка. На практике мне посчастливилось сложить вместе с мастерами стекловаренную печь и ремонтировать раздувные машины-автоматы. Работа была очень интересная, а специалисты меня просто очаровали. Это были виртуозы своего дела, но видно и я им понравился своей безотказностью и знаниями, которые я получил при изучении специальных дисциплин. 25 июня у меня благополучно родилось первая дочь, и для пополнения семейного бюджета я вечерами еще работал грузчиком на этом же заводе. Очевидно, усердие мое дошло до руководства завода. Меня пригласил к себе Валентин Александрович Погодин – главный инженер завода,- и предложил после окончания вуза придти к ним на работу в качестве главного технолога, т.к. главный технолог Александр Лукич Чижиков был уже пенсионного возраста и часто прибаливал. Я согласился на приглашение, но просил, все-таки, дать мне место механика, т.к. по образованию я механик, а не технолог. Валентин Александрович согласился со мной. За 24 дня практики и работы на заводе мне заплатили более 300 рублей, что здорово помогло нашей молодой семье. Помощи нам ждать было неоткуда, да и сами мы с женой не хотели никого обременять. Мы с женой всегда во всем стремились быть самостоятельными и независимыми. В конце июля я уже был командиром 52-го взвода в г. Кинешма, где наш курс проходил лагерный сбор. Курировал наш взвод подполковник Анатолий Захарович Волынец, очень интеллигентный и достаточно мягкий человек (в дальнейшем он станет профессором кафедры ПАХТ и одним из ведущих специалистов страны в области сублимационной сушки). В период работы на военной кафедре он серьезно занимался наукой, но я об этом не знал. Во взводе дела шли хорошо, т.к. его основу составляли студенты моей и 412 группы. Все мы друг друга знали, поэтому «играли в войну» по человеческим правилам. В связи с рождением ребенка (мы жили с женой и ее престарелой матерью в частном доме без всяких удобств), я обратился к Анатолию Захаровичу с просьбой поддержать мой рапорт на имя начальника военной кафедры полковника Анатолия Семеновича Морозова о досрочном отбытии с лагерного сбора. Мой рапорт был удовлетворен. 15 августа я был в Москве, нацеливаясь продолжить работу на хрустальном заводе. По привычке зашел в комитет ВЛКСМ, встретил там А.Талачева. Он меня расспросил о житье-бытье и сказал, что сложилась плохая обстановка в ряде отрядов городского ССО вуза (хотя часть отрядов работали в Подмосковье), требуется помощь, т.к. он не успевает за всем следить. Авторитет А.Талачева для меня был непререкаем, поэтому пришлось отказаться от пути легко заработка, сразу же выехал в отряд, дислоцировавший в р.п.Вербилки, где возникла конфликтная ситуация между руководством отряда и руководством передвижной механизированной колонны (ПМК), выполнявшей мелиоративные работы. Отрядом руководил студент 2-го курса органического факультета Алексей Сухов. Это был толковый парень, прошедший армейскую службу, он имел волевой и спокойный характер. Мне он сразу понравился, потому что очень толково объяснил положение в отряде, суть и глубину конфликта. Ребята в отряде уважали командира и стойко переносили все трудности, а их было больше, чем у меня в госплемзаводе. Отряд жил в палатках по 20 человек в каждой. Вторая половина года выдалась сырой, сушилок нормальных в отряде не было, ребята часто простужались и болели. Я встретился с руководством ПМК, сразу понял, что с этими людьми просто потеряешь время, а делать они ничего не будут, для них студенты дармовая рабочая сила и все. Тем более, рабочие ПМК это в основном прикомандированные рабочие, которые постоянно пьют (им за простой в дождливое время платили не плохие деньги). Я принял решение переговорить с председателем местного колхоза на предмет трудоустройства части ребят. Мое предложение было принято, отряд занялся ремонтом коровника и дорог. Руководство ПМК обозлилось на такой шаг, т.к. увидело, что студентов на работу стало выходить в 2 раза меньше, и заявило, что будет жаловаться в Московский горком комсомола. Я понимал, что это блеф, у меня был с собой фотоаппарат, я публично делал снимки работы отряда, его быта и одновременно пьяных рабочих и руководителей среднего звена ПМК. При очередной встрече с руководством ПМК я вынужден тоже пойти на шантаж: заявив, что если они будут жаловаться на нас в горком ВЛКСМ, то завтра все снимки с соответствующими комментариями будут отправлены в «Комсомолку» и первому секретарю МГК КПСС тов. В.В.Гришину. Конфликт в этой ситуации просто мгновенно замерз. Я понимал, что пошел на явное нарушение установившихся правил: отряд имел право менять подрядную организацию только с ведома и разрешения горкома ВЛКСМ или, в крайнем случае, руководства Московского городского отряда. Командиром городского отряда г. Москвы был Григорий Бутырин, аспирант факультета социологии МГУ им. М.В.Ломоносова, он наш отряд не жаловал, считал его слабым, да и мог ли авторитет вуза здесь помочь, кто мы для великого МГУ? Я поехал в вуз, посоветовался с А.Талачевым, он поддержал меня, секретарь комитета ВЛКСМ Юрий Кожевников также поддержал нас, понимая, что осталось отряду работать всего 10-12 дней. Александр сразу же попросил меня поехать в отряд моего неорганического факультета, который дислоцировался в районе г.Долгопрудного, командовал отрядом мой выдвиженец Михаил Большаков (он был в «Никоновском» у меня очень хорошим бригадиром), комиссаром отряда был плохо знакомый мне человек (звали его, кажется Юрием). Мне он сразу не понравился, уж очень много говорил, при этом в основном трещал о совершенно малозначимых проблемах. Отряд также работал в ПМК, строил большой коровник и подъездные дороги. Отношение руководства ПМК к отряду практически не отличалось от отряда А.Сухова, но здесь отряд жил в вагончиках, имел нормальную сушилку и столовую, где приготовлением пищи занимались повара ПМК. Я посмотрел лагерь, кругом было грязно и неопрятно, ребята ходили каким-то удрученными. В помещении командира и комиссара я заметил под кроватью пустую бутылку из-под водки. Я потребовал объяснения от Большакова. Он мне заявил, что это вынужденная мера, т.к. накануне закрывались наряды на работы, и он вынужден угостить одного из мастеров, чтобы удачнее закрыть наряды. Я ему заявил: «Видел ли он меня в отряде когда-нибудь выпивши и решающему таким образом вопросы с какими-то мастерами? (а положение в «госплемзаводовском» отряде было покруче)». Он ответил, что нет. Мне пришлось ему долго объяснять, что никогда не следует сваливаться на путь элементарных пьянок со специалистами среднего звена, потеряешь свой авторитет и превратишься для них в дойную корову. Миша кивал в знак согласия головой, но я чувствовал, что-то все идет не так, он просто старается отвязаться от меня как от назойливой мухи. Мы были одного возраста. Вырос он в семье генерала, отслужил армию, хотел продолжать семейную военную карьеру, но три года назад отец погиб в автокатастрофе, а мать настояла на гражданской профессии. Тем временем в отряд позвонил А.Талачев и сказал, что весь наш отряд будет проверять лично Г.Бутырин, поэтому он просит меня вернуться в комитет ВЛКСМ. Я прошел по стройке, увидел много случаев нарушения техники безопасности нашими бойцами. Быстро провел совещание с участием всех бригадиров, объявил им о предстоящей проверке отряда и просил привести в порядок лагерь и устранить нарушение правил ТБ. Григорий Бутырин сдержал свое слово, посадил нас с А.Талачевым в «Волгу», и мы отправились по нашим линейным отрядам. Первым посетили отряд дислоцировавшийся в пос.Северном, возводившем вторую очередь Северной водопроводной станции. Командиром отряда был Виктор Линичук, хороший веселый парень, также прошедший службу в армии, имеющий талант организатора. В лагере был идеальный армейский порядок, линейка посыпана свежим песком и обложена белой щебенкой, в помещениях идеальная чистота. Питался отряд в столовой водопроводной станции, поэтому в отряде не было забот с приготовлением пищи. После осмотра строительного объекта и встречи с руководством ПМК, Виктор предложил нам пообедать в отряде. Мы с удовольствием приняли предложение, но Г.Бутырин настоял, чтобы нас покормили как рядовых бойцов и вместе с ними. Все было сделано именно так. Кормили студентов прекрасно, настроение Г.Бутырина значительно улучшилось. Он начал нам рассказывать про жизнь в МГУ, армейскую службу, оказалось, что они с А.Талачевым служили в одной части в ГДР, но только в разные годы. Короче говоря, устанавливался полный консенсус. Далее Г.Бутырин приказал водителю везти нас под г.Долгопрудный (хотя вблизи пос. Северного стоял еще один наш отряд, и этот отряд был на хорошем счету у нас), у меня заныло под ложечкой от плохого предчувствия. Все оказалось, как предсказывало сердце: в отряде ничего не изменилось после моего уезда, а от командира и комиссара потягивало перегарчиком. Бутырин не стал объяснять прописных истин, он просто приказал снять с должностей командира и комиссар, а меня просил остаться в отряде, пока комитет комсомола не найдет другую замену. Дисциплина была в ССО была почти армейской, поэтому возражать было просто бесполезно. Г.Бутырин и А.Талачев уехали, а я остался. До окончания работ оставалось две неделя. Я просил Большакова продолжать исполнять обязанности командира, а сам стал своеобразным «уполномоченным» в отряде. Мне удалось поднять дисциплину (комиссара я отправил работать механиком компрессора, т.к. он имел на это удостоверение), несколько встряхнул самого Михаила, установил контакт с руководством ПМК, не позволил обмануть отряд при окончательных расчетах. Времени для полной реабилитации отряда не было, поэтому для поднятия духа отряда я попросил купить в последний день работы отряда 10 тортов, на каждого бойца по бутылке лимонада. Договорился с руководством ПМК, что они наградят по нашему представлению трех бойцов наручными часами, пяти бойцам вручат по 30 рублей премии и еще пяти бойцам почетные грамоты. Количество награжденных осталось неизменным, часы вручили одному бойцу, премию дали также одну, ну а грамот не пожалели. Мне все это было обидно до слез. В ответной речи на поздравления сказал: «Желаю, чтобы и ваше ПМК вышестоящее руководство также «щедро» поощряло к очередным праздникам. Мы планировали пригласить руководство ПМК на наш прощальный обед. После таких «щедрот» я не подал руки начальнику ПМК и забыл его фамилию. На Михаила Большакова я также очень сильно обиделся, ведь он подвел не только меня, он подмочил репутацию отрядов неорганического факультета, а также поставил в труднейшее положение А.Талачева. До этого отряда мы были с Большаковым в хороших отношениях, я рекомендовал его в оргсектор курсового бюро ВЛКСМ (там он с обязанностями справлялся хорошо), а затем командиром линейного отряда. После отряда я поддерживал с ним только официальные отношения. Видно каждый человек хорош на своем месте, а пристрастие к спиртному ни кому еще добра не приносило. Большаков не окончил вуз, он вынужден был уйти с четвертого курса из-за академической неуспеваемости, хотя три первых курса окончил вполне удовлетворительно. С Виктором Линичуком мы наоборот очень подружились. Он был студентом факультета ТК и АХП, прекрасно окончил институт, распределился в один из почтовых ящиков и вскоре там стал начальником отдела, защитил кандидатскую диссертацию. Дальше мы потеряли друг друга из виду, по некоторым слухам он уехал в Сибирь руководить крупным НИИ.
В июне 1974 года я успешно окончил институт и был распределен в проблемную лабораторию №5 на кафедру «Процессы и аппараты химической технологии». В начале июня этого года произошло еще одно очень знаменательное для меня событие: меня наградили за активную работу в ССО медалью «За трудовую доблесть». Это был, очевидно, первый случай массового награждения правительственными наградами студентов и работников вузов за работу в ССО. Всего из Москвы получили награды около 50 человек. Г.Бутырина наградили орденом «Трудового Красного Знамени». Иронией судьбы в 2005 г. я узнал, что у нас очень близко расположены дачи, даже камин нам делал один и тот же мастер. В настоящее время профессор Г.М.Бутырин возглавляет кафедру социологии МГУ им. М.В.Ломоносова. На судьбу моего награждения, очевидно, повлиял А.Талачев, т.к. рассматривалось несколько кандидатур, но он жестко добивался моего награждения. Еще за несколько месяцев до окончания вуза, я получил приглашение работать в проблемной лаборатории №5 с последующим поступлением в аспирантуру (в то время в аспирантуру принимали только после двухгодичного стажа работы), я на это с радостью согласился. Я был в этот период членом комитета ВЛКСМ вуза, поэтому меня рекомендовали комиссаром районного отряда вуза, направлявшегося на строительство КАМАЗа. Отряд планировался численностью 350 человек, в который вошли студенты МИХМа и 60 учащихся Московского радиоприборостроительного техникума (МРПТ). Командиром районного отряда был назначен секретарь факультетского бюро ВЛКСМ факультета ХАС, зав. лабораторией кафедры «Конструирование аппаратов химических производств» (КАХП) (сегодня это кафедра носит название «Автоматизированное конструирование машин и аппаратов) Вячеслав Кончуков. Он был старше меня на два года, также имел опыт работы в ССО. Вячеслав был энергичным человеком и хорошим организатором. Мы быстро определили командный состав линейных отрядов (линейные отряды формировались всегда по факультетскому принципу), начали учебу этого состава, а также организацию отряда. Ведь всем бойцам надо было в короткие сроки пройти медосмотр, сделать соответствующие прививки, пройти обучение профессиям и сдать технику безопасности. Наш отряд должен по разнарядке возводить животноводческий комплекс в пос. Новый в 15 км от г.Набережные Челны и располагаться в едином палаточном лагере. В отряде была должность врача районного отряда. На эту должность Вячеслав пригласил ординатора из одной клиники второго меда Николая Гуменюка. Мне он сразу не понравился: какой-то суетливый, с вечным перегаром, одним словом скользкий тип, хотя он был в возрасте 32-34 лет. Я Вячеславу объяснил, что такой врач нас может привести в кабинет прокурора, если возникнет эпидемия в отряде. Тем более Гуменюк был по специальности не терапевтом, а хирургом. Я уговорил Вячеслава взять еще одного врача на такой большой отряд (это нас потом и спасло от знакомства с прокурором). Им оказался Сергей Трусов, врач-терапевт первого меда. 22 июня 1974 года я во главе 18-ти студентов МРПТ и 2-х студентов МИХМа поехал в качестве командира команды квартирьеров готовить лагерь к приему основного отряда. Руководство строительно-монтажного управления (СМУ), возводившего поселок и животноводческий комплекс, нас ожидало и не плохо подготовилось. В лагере уже стояло 20 двадцатиместных палаток, в некоторых из них не успели настелить полы. Были завезены материалы для возведения душа, умывальников, туалетов, закуплено столовое оборудование, но помещение столовой было мало на такой отряд, поэтому надо было возводить дополнительный обеденный зал на 100 мест. Начальником СМУ был Тагир Шакирович Мухутдинов, бывший секретарь горкома комсомола г.Набережные Челны. Это был обаятельный, умный, спокойный и ответственный человек. Он очень хорошо меня принял, т.к мы были уже знакомы со времени заключения договора в марте месяце. Я изложил мою стратегию организации работ, показал план этих работ, список необходимых материалов, попросил закрепить за отрядом автотранспорт. Так как в СМУ собственного транспорта не было (все строительные организации обслуживались централизованно крупными автопредприятиями), он быстро решил этот вопрос: за нами закрепили две автомашины ЗИЛ-157 с 12-ти часовым графиком работы. Мы дружно взялись за работу, стояла хорошая теплая и сухая погода, все должно бы было завершиться даже раньше установленных сроков. Мы с секретарем комсомольской организации СМУ пообещали ребятам за хорошую работу поездку на Каму и г.Набережные Челны. Однако человек предполагает, Господь Бог располагает. 27 июня после обеда бригадир-студент МРПТ Владимир Каширин докладывает, что из его бригады ушел в кусты (якобы для справления нужды) студент техникума (кажется его фамилия Поляков) и уже больше двух часов его нет. Они его пытались искать, но не нашли. Я сразу поставил в известность городской штаб ССО и просил сообщить о случившемся в партком института. Командир городского штаба ССО Марат Ризванов обещал подключить милицию, а нас обязал организовать поиск силами отряда. С помощью Тагира Шакировича удалось дозвониться до института и рассказать ситуацию секретарю комитета ВЛКСМ Юрию Кожевникову. Связь в этом поселке осуществлялась радиостанциями, иногда позволявшими выход в телефонную сеть, поэтому постоянной связи с городом у отряда не было. Радиостанция считалась стратегическим объектом, и запиралась за железной дверью по окончанию работы управления СМУ. У Т.Ш.Мухутдинова было своих забот выше крыши, однако, он делал все возможное, чтобы правильно организовать поиск пропавшего студента. Ни для кого секретом не было, что на КАМАЗе работало много условно-досрочно освобожденных и лиц совершивших преступление по неосторожности (аварийщики-водители). Обстановка в целом органами внутренних дел контролировалась, но ведь всегда надо рассчитывать на худшее. Секретарь комитета ВЛКСМ СМУ Николай Усачев, возглавил бригаду поисковиков от СМУ. Мы прочесали все близлежащие кустарники, больших лесов вблизи поселка не было. Результатов никаких. Меня вызвали на следующий день в городской штаб ССО, разговаривал со мной зам. Ризванова, нервный и очень неприятный тип. Повесил на меня всех собак, приказал написать объяснительную, угрожал отправкой к прокурору и т.д. Я его просил связать меня с руководством института, но он не дал такой возможности, заявив, что сами поставят в известность ректора и секретаря парткома. К счастью в вузе поняли сложность ситуации и немедленно командировали в отряд члена парткома Вадима Ивановича Чистова. В мой адрес пришла телеграмма, на каком рейсе прибудет В.И.Чистов. Я его встретил на аэродроме, рассказал подробно о случившемся. Он, как мог, успокоил меня. Рекомендовал всех ребят направить на работу по подготовке лагеря, т.к. через несколько дней сюда должны прибыть 330 бойцов отряда. В это время появился в городском штабе ССО командир всего Московского отряда Андрей Елисеев. Он был выпускником Московского областного педагогического института по специальности историк и крупным мужиком со взглядом злого омоновца. Сначала он тоже начал крепко давить на меня, угрожая просто выгнать из отряда с приездом командира. Вадим Иванович его быстро поставил на место, объяснив, что нужна не ругань и угрозы, а реальная помощь. Надо подключать милицию, а это под силу только руководству городского штаба ССО. В это время возвратился М.Ризванов, он сразу оценил тяжесть ситуации, постарался меня успокоить (как выяснилось позже он был другом Т.Ш.Мухутдинову и уже от него получил полную информацию). Сказал, чтобы мы срочно ехали к начальнику милиции города, а он обеспечит, чтобы нас приняли. Мы с В.И.Чистовым через 15 минут сидели в приемной начальника милиции города. Он нас принял с выражением на лице: ну ходят тут всякие и мешают заниматься серьезными делами. Вадим Иванович ему объяснил, что речь идет о жизни и смерти московского студента, поэтому информация сегодня же ляжет на стол члена Политбюро, Первого секретаря МГК КПСС тов. В.В.Гришина. Здесь лицо начальника милиции (полковника) сразу приняло совершенно другое выражение. В кабинет были приглашены еще два офицера в звании подполковника и майора, им четко была поставлена задача: найти студента, о результатах докладывать лично начальнику УВД. На четвертые сутки студент был задержан на железнодорожной станции Бугульма (примерно в 150 км от г.Набережные Челны) при попытке сесть в поезд, отправлявшийся в Москву. Позже выяснилось, что этот студент страдал сложным психическим заболеванием. Он неоднократно проходил лечение к психиатрических клиниках, а его мамаше как-то удалось обмануть медицинскую комиссию режимного техникума. Она надеялась, что в стройотряде с ним тоже ничего не случится. Однако в сложных полевых условиях жизни отряда произошло обострение заболевания, приведшее к такой сложной ситуации, к счастью с благополучным концом. Чистов В.И. отбыл на следующий день в Москву, пожелав мне успехов на последующий период работы отряда. У нас после этого случая установились какие-то доверительные отношения, хотя он был старше меня по возрасту, и его статус и авторитет в институте был несравненно выше моего. 5 июля на станцию Круглое поле близ г.Набережные Челны прибыл эшелон с Московским отрядом ССО, в составе которого был отряд МИХМа. Отряд встречали с оркестром, традиционным подношением «Чак-чака» (татарское национальное блюдо). Мы разместили свой отряд в выделенные автобусы, и отправились в студенческий лагерь. В лагере все линейные отряды были уже расписаны по своим палаткам. Ребята быстро сложили свои вещи, умылись с дороги, пообедали, а дальше было торжественное построение, встреча с руководство СМУ и поднятие флага лагеря. На следующий день все бойцы ССО получили рабочую одежду, прошли инструктаж на рабочем месте и приступили к работе на различных участках животноводческого комплекса. Прибытие 350 молодых строителей в дополнение к 120 рабочим СМУ позволило резко поднять темп строительных работ. Все шло прекрасно, пока все объекты были обеспечены строительными материалами. Однако страна стоила КАМАЗ, а не животноводческий комплекс при КАМАЗе. Прибытие на строительство автогиганта более, чем 60 000 студентов со всей страны породило конкурентную борьбу за строительные материалы. Ведь, если есть строительные материалы, отряд хорошо работает, имеет перспективу на нормальные заработки, нет работы, отряд начинает быстро разлагаться. Читая историческую литературу и воспоминания выдающихся наших полководцев, я понял, что эта проблема была весьма характерна для воинских частей. При затишье при боевых действиях дисциплина в войсках падала буквально за несколько дней до критического уровня. То были войска, а тут студенты со своей энергией, вообще-то сытым желудком и некоторым количеством карманных денег. Мы относились к группе «войск» второго эшелона, снабжались стройматериалами по остаточному принципу, поэтому поддержание дисциплины в отряде стало основной головной болью комиссара. Я начал организовывать всяческие турниры и соревнования между линейными отрядами и отрядами других вузов, для которых проблема дисциплины была тоже актуальной. Это отняло часть «дурной» энергии. Но ведь мы приехали сюда строить, не спортом заниматься, тем более многие ребята рассчитывали получить веский добавок к стипендии. Вячеслав Кончуков эту ситуацию понял не сразу, а может просто не хотелось в нее вникать, ему очень много приходилось времени проводить на различных заседаниях штабов, планерок, совещаний, инструктажей руководителей в г.Набережные Челны. Производством работ руководил прораб отряда. Это был великолепный знаток своего дела, он уже имел 15-ти летний опыт работы в строительстве, умел правильно организовать работу, грамотно выстроить технологию подготовительных и основных работ. Однако если нет строительных материалов, то все это становиться не востребованным. Тагир Шакирович также до боли переживал за отряд, он любил студентов, легко вникал в их проблемы, умел приободрить ребят, когда становилось совсем трудно. Где-то к концу июля месяца мы по плану должны бетонировать большие площади производственных площадок, подъездных дорог, технологических коробов и полов внутри животноводческих помещений. Для нормальной загрузки отряда мы должны получать ежесуточно около 70 кубометров бетона, получали 10-12. В отряде назревала критическая ситуация, большинство линейных командиров знали меня лучше, чем командира отряда, т.к. они уже работали под моим руководством, поэтому основную вину связывали со слабостью Вячеслава Кончукова, как руководителя отряда. Из отряда под любыми предлогами стали уезжать ребята. В течение недели уехало около ста человек. Начальник СМУ сразу увидел потерю рабочей силы, выразил резкое недовольство командиру отряда. В этот период около штаба увивалось еще около 50-ти бойцов, желающих под надуманными причинами покинуть отряд. Я начал настойчиво объяснять Вячеславу, что надо искать ребятам работу, иначе мы народ не удержим и окончательно рассоримся с руководством СМУ. В отряде находились два сотрудника нашего института ассистент кафедры «Теоретичекая механика», бывший член комитета ВЛКСМ института Александр Елисеев и младший научный сотрудник кафедры «Термодинамика и теплопередача» Александр Зюзин, член комитета ВЛКСМ вуза. Они тоже осуждали стиль руководства Кончукова. К тому же он передоверил все обеспечение столовой продуктами Николаю Гуменюку, фактически потеряв над ним контроль. Кормить ребят в столовой стали с каждым днем все хуже и хуже, так как не закупалось достаточного количества продуктов. Я поговорил с Елисеевым и Зюзиным, убедительно просил их, не становиться в жесткую оппозицию командиру отряда, не устраивать «оранжевых революций» в этих условиях. Я пообещал, что беру под свой контроль закупку и доставку всех продуктов в столовую и вплотную займусь поиском работы для отряда. Буквально в этот же день почти половина отряда отравилась некачественной пищей. Только энергия второго врача Сергея Трусова спасла ситуацию. Он буквально за сутки всех ребят вернул в строй, не прибегая к помощи местной медицины. Если бы у нас был только Гуменюк, то все ребята оказались бы в инфекционной больнице города со всеми вытекающими последствиями. Я просил Вячеслава отстранить Гуменюка от поставки продуктов и командой над столовой. Со вторым требованием он согласился, а первым нет. Тогда я попросил дать мне возможность несколько раз сьездить с Гуменюком за продуктами и проконтролировать этот процесс. Кончуков с этим согласился. Мы поехали в паре с Гуменюком за продуктами. В одном из магазинов он стал приобретать дешевую колбасу, от которой исходило стойкое амбре. Я просил его не брать эту колбасу, он ответил, что все время берет такую, и ничего страшного в отряде не произошло. О произошедшем случае он как бы не помнил. Я попросил его выйти из магазина на задний двор, где никого не было. Потребовал в резкой форме, чтобы он прекратил издеваться над ребятами, кормить их явной тухлятиной. Он мне ответил, что он старше меня по возрасту и вообще подчиняется только командиру отряда. Повернулся и хотел идти в магазин, я его взял за рукав и сказал, что не пущу в этот магазин, т.к. здесь не качественные продукты. Он повернулся ко мне и толкнул меня резко руками в груде. Он был немного ниже меня ростом, но вес у него был даже больше моего. Здесь я понял, что передо мной враг. Приемом самбо я уложил его на землю, а когда он попытался, как бык вскочить и броситься на меня, то коротким ударом в челюсть я его снова поверг на землю, а когда он еще рыпнулся, то добавил ударом в глаз, хотя метил снова в челюсть. Короче говоря, мы прибыли с качественными продуктами, а Гуменюк с хорошим синяком и заплывшим глазом. Больше у нас с ним инцидентов не возникало, а продукты в столовую стали поступать качественные и в достаточном количестве. Когда командир спросил, что произошло у нас с Гуменюком, я ответил, что он в подвале магазина наткнулся на ящик. Вячеслав, конечно, все понял, и пошутил: «Нечего шляться по подвалам без фонарика». Вячеслав установил в начале работы отряда правило, что штаб (командир, комиссар, врачи и прораб с женой-мастером) питались за отдельным столом, при этом нам выдавалось некоторое количество дополнительных продуктов. Например, по два кусочка сливочного масла вместо одного, иногда не много больше овощного салата или печенья. Все объяснялось значительно большей напряженностью и продолжительностью рабочего дня. Ребята это все видели, но не возмущались, когда была нормальная работа и нормальное питание. В сложившейся ситуации все эти мелочи раздражали отряд, я постоянно выслушивал их упреки. Тогда я заявил командиру, что буду питаться за столом вместе с одним из отрядов, если у нас на столе будут появляться «добавки». Доппаек для штаба на этом кончился. Елисеев А. и Зюзин А. буквально в эти дни покинули отряд, у них заканчивались отпуска, но я им был очень благодарен, что они помогли удержать отряд от «бунта». Мы с командиром и прорабом лихорадочно думали, как найти дополнительную работу отряду и повысить эффективность работы оставшихся бойцов. Помог случай: к нам обратился председатель местного колхоза помочь с прополкой огурцов, выращиваемых на поливных полях. Вячеслав Кончуков подхватил эту идею, согласовал все С Т.Ш.Мухутдиновым, тот не возражал против такого сотрудничества, т.к. животноводческий комплекс строился именно для этого колхоза, а строительных работ даже для поредевшего отряда не хватало. Председатель колхоза, кстати участник войны и кавалер ордена Ленина в мирное время, оказался очень порядочным и честным человеком, он даже стал выдавать кроме заработной платы отряду бесплатно молоко, овощи, иногда сливочное масло и мясо, это существенно сократило наши расходы на питание. Кроме того, он бесплатно кормил обедом ребят, работавших на его полях. Мы провели в отряде собрание, на котором решили дежурными по столовой оставлять только девушек, ребят освободили от этих обязанностей (до этого дежурили бригадами), т.к. их руки нужны были на бетонных работах. В колхозе тоже работали только девушки, за исключением выполнения погрузочно-разгрузочных работ, которые появлялись в колхозе. Командиру удалось договориться с командиром отряда МАМИ, чтобы 20 человек наших бойцов помогали бетонировать фундаменты в литейном цехе КАМАЗа. Это дополнительно пополняло копилку отряда. Так постепенно ситуация вошла в более или менее нормальное русло. С особой теплотой вспоминаю руководителей и бойцов этого отряда, которые с честью выполняли свои обязанности бойца ССО в столь сложных условиях. Это Василия Першина, командир линейного отряда машфака, (по окончанию вуза он уедет работать на родину- Ефремовский биохимзавод и станет со временем его главным инженером), Игоря Масленникова, командира отряда факультета ТК и АХП, ставшего в последствии главным конструктором одного из почтовых ящиков, Николая Демчука, мастера отряда машфака, ставшего в последствии начальником отдела завода «Компрессор», Володю Федотова, командира отряда факультета ХАС, Володю Шашкова, командира отряда МРПТ, Лену Середа, командира сельхозбригады Сезон мы закончили удовлетворительно, заняли 6 место среди 30 районных отрядов работавших на КАМАЗе. Руководство СМУ организовало теплые проводы отряду, на проводы приехал и председатель колхоза (к сожалению, не помню его Ф.И.О.). Средний заработок бойцов был в районе 160-170 рублей «чистыми» за весь сезон. Это существенно ниже заработков в Подмосковных отрядах. Я устал до не возможности, сразу же попросил секретаря комитета ВЛКСМ Юрия Кожевникова помочь мне оформить отпуск (в тот период существовал порядок, что инженерный состав уходил в отпуск только в летнее время). Меня отпустили на две недели, которые я провел в кругу своей семьи.
На 1975 год комитет ВЛКСМ вновь получил разнарядку вывести на КАМАЗ отряд численностью 250 человек. Я в это время работал заместителем секретаря комитета ВЛКСМ (в тот период моя должность носила название второй секретарь). Секретарем комитета ВЛКСМ был Владимир Ларченков, с которым нас избрали 29 октября 1974 года в состав комитета ВЛКСМ института. Володя предложил мне возглавить этот отряд, но я ответил, что не потяну одновременно два таких участка работы, поэтому соглашусь только на должность комиссара. Он принял эти доводы, и командиром отряда был утвержден Александр Волков, инженер кафедры коррозии (брат известного хоккеиста Волкова и члена знаменитой тройки сборной страны: Александров, Альметов и Волков). В этот раз отряду поручалось возводить тепличный комплекс в подсобном хозяйстве ПО «КАМАЗ», ремонтировать и строить дороги в г.Набережные Челны. Мы распределили линейные отряды следующим образом: отряд органического факультетов и факультета ХАС под руководством Алексея Сухова должен возводить теплицы, отряд машфака под руководством Василия Першина должен заниматься текущим ремонтом дорого города, отряд факультета криогенной техники под руководством Александра Ковалева должен строить подземные переходы и стоянки общественного транспорта, второй отряд машфака и неорганического факультета под руководством Николая Усачева должен заниматься текущим ремонтом межгородских магистралей и отряд факультета АХП под руководством Николая Будылина должен заниматься возведением подъездных путей на ж/д станции Круглое поле. Отряд А.Сухова жил в полевом палаточном лагере возле тепличного комплекса, отряд Н.Будылина в помещении станции Круглое поле, все остальные отряды жили в палаточном лагере «Кама» в пойме реки Кама в 2-х километрах от города. Это был лагерь на 500 человек, вместе с нашими отрядами проживали отряды первого московского меда, театрального училища им. Щукина, Ереванского пединститута. В целом, в этом лагере условия были значительно лучше. Он был удален от шумных городских магистралей, производственных объектов и жилых массивов города. Все отряды жили в нем дружно, постоянно устраивали спортивные соревнования по различным видам спорта. Я помню, что в футболе не было равных горячей команде из Армении (командир отряда Сурен Оганесян играл в дубле «Арарата»). В волейбол выигрывали мы (капитаном команды был я), медики всех обыгрывали в настольный теннис и бадминтон, щукинцы особо не отличались в спорте, но прекрасно пели песни под гитару, иногда устраивали показательные выступления танцоров. В этом году работа в отряде шла лучше, так как мы работали мелкими отрядами в различных строительных организациях, поэтому нас легче «пережевывали», т.е лучше обеспечивали работой. Районный штаб сначала размещался в лагере «Кама», но затем я почувствовал, что Александр Волков абсолютно не дает свободы действия командирам линейных отрядов. Он проявлял «отеческую» заботу о каждом во всех мелочах, что от такой заботы всем командирам стало тошно. Я уговорил Сашу уехать из лагеря «Кама». У него в городе был хороший знакомый начальник строительного управления Михаил Уманский (Волков работал командиром отряда в этом управлении в 1972 году). Уманский заканчивал строительство жилого дома в городе недалеко от городского штаба ССО и вселил наш штаб в этот дом. Штаб состоял из командира, комиссара, прораба отряда Володи Гудкова, молодого выпускника МИСИ, инженера по технике безопасности Сергея Арутюнова, выпускника нашего вуза 1975 года (в 1972 году он был в отряде Волкова завхозом) и политпропагандиста отряда Александра Елисеева, хорошо известного нам по прошлому году. Уманский одновременно возложив на нас функцию охранников. С этой задачей мы справились прекрасно: дом не потерял за весь период проживания ни одного стекла, не говоря уж о более существенных вещах. Мы координировали работу всех отрядов, особенно следили за соблюдением техники безопасности и санитарно-гигиеническом состоянии отрядов. На КАМАЗе в том году вспыхнула эпидемия дизентерии, она стала «выкашивать» целые отряды. В Набержные Челны вынужден прибыть главный санитарный врач страны с многочисленной свитой. Они особое внимание уделяли студенческим отрядам. Однако беда коснулась отряда Алексея Сухова, у него 5 или 6 человек заболели, хотя и в легкой форме, дизентерией. Может только благодаря организаторскому таланту Алексея (после вуза он быстро достиг должности главного инженера одного из крупных предприятий Подмосковья), удалось остановить эту инфекцию. Он буквально заставил бойцов отряда постоянно мыть руки в воде с хлоркой, помещения и туалеты были в идеальном состоянии. Мы направили в помощь врачу его отряда еще одного врача из лагеря «Кама» (там все-таки жили медики, они не позволили проникнуть инфекции в лагерь). Врачи объясняли ребятам на каждом шагу, что дизентерия болезнь не мытых рук и плохой воды. В лагерях даже для умывания стали использовать только кипяченую воду, все бойцы были обеспечены индивидуальными фляжками. (В таких сложных полевых условиях ковались характер и воля Дмитрия Баранова, рядового бойца ССО, а теперь ректора нашего университета). Это дало результат. Больше больных и бациллоносителей в наших отрядах не обнаруживали. Наиболее спокойная обстановка была в отряде Василия Першина, он так хорошо поставил дело, что мы ему просто были не нужны. Мы закончили сезон без каких-либо серьезных ЧП. Отряд занял 5-е место в соцсоревновании районных отрядов, а на конкурсе агитбригад всех отрядов, работавших на КАМАЗе мы заняли первое место, опередив профессионалов щукинцев. Здесь основная заслуга комиссара отряда Усачева Геннадия Снесаренко, руководителя институтской агитбригады и члена комитета ВЛКСМ вуза. Усачев Николай после окончания института уехал в г.Навои и через несколько лет стал главным механиком химического комбината.
С 1976 по 1978 год меня направляли комиссаром отряда в г.Воскресенск. Это был очень престижный отряд. В отряде были хорошие заработки, т.к. отряд занимался благоустройством города, а расценки на основные виды работ были высокими. Направление в этот отряд было своеобразным поощрением за работу в ССО или за качественную и добросовестную работу на других участках общественной деятельности. В 1976 году командиром отряда был утвержден заместитель начальника вузовского штаба ССО Александр Масленников, работавший инженером на кафедре КАХП. Людей набрать в отряд не было никаких проблем, в отряд народ просто ломился, поэтому лодырей в отряде не могло быть по определению. Списочный состав отрядов всегда утверждался комитетом ВЛКСМ. Однако после прибытия отряда на место дислокации в нем начали появляться, совершенно посторонние, не имеющие к студенчеству никакого отношения, люди. Все они были сотрудниками института, но какой-либо серьезной общественной работой никогда не занимались. Я попросил объяснения со стороны командира, но ничего путного в ответ не услышал. Я понял, что это друзья Масленникова и его предшественника Константина Георгиевского, который первым прибыл в г.Воскресенск со студенческим отрядом. Работал отряд хорошо, претензий к нему никаких не было. На субботу и воскресенье весь отряд разъезжался по домам, так как городские службы благоустройства в эти дни не работали. Отряд активно участвовал во всех спортивных соревнованиях города, т.к. руководитель ЖКХ города Василий Александрович Муравьев был большой ревнитель успехов своей структуры в состязаниях среди других структур комбината. Студенты составляли костяк почти всех спортивных команд. Выступали мы очень хорошо, это был дополнительный аргумент в мерах по поощрению отряда за работу. Конечно, вряд ли отряд численностью 40 человек даже при среднем заработке в 500-600 рублей за сезон мог поколебать финансовое могущество комбината. Вообще мне в этом отряде было скучно, но оплата была значительно выше, чем в других пройденных мною отрядов. В 1977 и 1978 годах работой этого отряда руководил Анатолий Ряузов, заместитель секретаря комитета ВЛКСМ по оргработе, кавалер ордена Дружбы Народов, награжденный в 1975 г. за работу в ИнтерССО вуза. Это был руководитель совершенно другого типа: он сразу же нацелил отряд на жизнь студенческого коллектива, а не шабашной команды, в лагере был всегда порядок и чистота, студенты не выглядели этакими вольными каменщиками, как в предыдущем отряде, а показывали пример дисциплины любому подразделению ЖКХ. От меня он требовал организации нормальной студенческой жизни в отряде, различных конкурсов и спортивных соревнований среди бригад. Хотя мы друг друга прекрасно знали, я был в это время членом огрсектора парткома института, и наша работа пересекалась, к тому же мы работали в одной научно-исследовательской группе проблемной лаборатории №5, но я спокойно отнесся к этим, совершенно разумным, требования. Мне как-то сразу даже стало морально легче, я стал заниматься непосредственными обязанностями комиссара отряда. В предыдущем отряде нормальной деятельности комиссара командир просто чурался. В 1977 году Генеральным директором Воскресенского химкомбината был назначен Глеб Александрович Меркулов. Очевидно, он дал команду разобраться с непроизводственными структурами, которые финансировались за счет основной продукции комбината. Наш отряд попал «под колпак», так как средний уровень зарплаты бойца ССО существенно превышал уровень зарплаты квалифицированного рабочего комбината. Нами занялся всерьез заместитель Генерального директора по экономике Яков Израилевич Минц. Он обязал соответствующие службы строго хронометрировать работу студентов, выяснял, не занимаемся ли мы приписками. Но Анатолий сумел так организовать работу отряда, что все наскоки нормировщиков через две недели просто прекратились. Они поняли, что деньги мы зарабатываем честно. В период работы отряда в нашей семье родилась вторая дочь, при этом роды у жены были преждевременными. Мы вроде бы рассчитывали, что ребенок появится в конце сентября, а роды произошли 26 июля, т.е на два месяца раньше. К счастью, все в целом прошло благополучно. Я очень хотел, чтобы вторым ребенком был сын, косвенные признаки тоже говорили, что плод мужского рода (УЗИ тогда еще не применялся в поликлиниках, как метод диагностики). Неожиданно я получаю письмо, из которого узнаю, что жена родила, находится в родильном доме №1 на ул. Гастелло. Для меня это было так неожиданно, ведь я был дома всего два дня назад, и жена чувствовала себя хорошо. У меня, очевидно, сильно побледнело лицо, появилась крупная испарина и дрожали руки. Анатолий обратился ко мне с вопросами: «Что случилось и что происходит с тобой, Саша?» Я ему отвечаю, что совершенно ничего, просто у меня родилась вторая дочь. Он тепло поздравил меня и сразу отправил к жене в роддом. Он тоже был женат и также уже имел дочь. Неожиданно к нам обратилось руководство ЖКХ усилить темп работ по замене бордюрного камня на центральной улице города, при этом движение транспорта по улице не должно прекращаться. Мы до этого много устанавливали бетонных бордюров при ремонте улиц города, вес бетонного бордюра не превышал 60-70 кг. Здесь был особый случай: надо было устанавливать гранитные бордюрные камни, средний вес которых был 200-250 кг. Они требовали проведения большого объема работ по выемки старого бордюра и подготовки канала для установки новых камней. Мы сформировали хорошую бригаду из восьми человек во главе с Николаем Номоконовым, мастером спорта по самбо. Ребята выбивались из сил при подготовке каналов, особенно мучил нас компрессор, который то сам ломался, то болел компрессорщик. А без нормальной работы компрессора подготовить канал было просто невозможно. Анатолий поставил перед руководством ЖКХ вопрос ребром: или компрессор работает с отрядом 12 часов в сутки, или мы отказываемся от этой работы. Через день появился новый компрессор с прежним компрессорщиком, но на больничные он больше не уходил. Дело с каналом вроде бы пошло, но как только начали устанавливать камни, то ребята поняли, что больше 10-12 метров они сделать без крана не смогут, а нам за месяц нужно было установить около 600 метров. Кран ставить на улице было не возможно, для этого надо перекрывать движение по улице. Анатолий предложил пойти нам обоим в бригаду, таким образом, морально поддержать ребят и разработать оптимальную технологию установки бордюров. Я предложил начать устанавливать только «легкие» камни, весом до150 кг, остальные пока оставлять, до появления у бригады сноровки. Мы проработали с Анатолием в бригаде всю неделю, действительно у бригады появилась сноровка, к концу недели мы уже устанавливали до 30 метров бордюра. Вдруг по неведомым нам причинам руководство ЖКХ заявляет, что компрессорщик уходит на два дня косить траву в подшефный совхоз (видно плохо дело было с косцами в ЖКХ). Я Анатолия успокоил, копмрессорщик никуда не пойдет, за него в совхоз поеду я. Командир быстро согласовал эту рокировку. Видно в ЖКХ уже сформировалась бригада косцов, на меня смотрели как на пришельца из космоса. Неужели этот студент умеет косить? Как он смеет портить команду профессионалов? На месте я выбрал самую большую косу (девятку), проверил качество ее металла. Коса оказалась нормальной, но абсолютно тупой и неотбитой. Я сел за станок и основательно отбил косу, вспоминая с благодарностью уроки отца (из «профессионалов» эту операцию совершили только 2 человека). Хорошенько отточив косу, я стал в конце ряда косцов и начал их догонять. Коса у меня работала как зверь. У большинства косцов, очевидно, были шестерки или в крайнем случае семерки, захват этих кос был почти в 2 раза меньше моей. К тому же их косы были неотбитыми, я это понял сразу по тому, как часто им приходилось точить косы. Они точили косу по 3-4 раза, а я за этот период всего один раз, и то больше для компании. Прокосы были длиной с полкилометра. Когда мы возвратились к началу прокосов, то все увидели, что мой прокос шире остальных в 1,5 раза, а о чистоте косьбы я уже говорить не стану. Здесь позиция «профессионалов» резко изменилась. Человек 7-8 попросили отбить им косы, т.к. поняли, что я в этом деле кое-что понимаю. Двум или трем «профессионалам» я порекомендовал заменить косы, т.к. у них был плохой металл, благо кос в запасе было много. Меня даже освободили от прохождения одного прокоса, лишь бы я отбил хорошо косы. Пришло время обеда, они достали большой термос (20 л) и старший стал всем разливать борщ, я скромно жевал в стороне захваченные с собой пирожки и запивал лимонадом. Меня немедленно пригласили к общему столу. По их традиции в обед положено было 150 г водки, я отказался, объяснив с шуткой, что в традиции моей команды это не входит, а если «профессионалы» не возражают, то я свои «наркомовские» махну в конце рабочего дня. (Что, кстати после 10-ти часового рабочего дня с удовольствием и сделал). К концу дня «профессионалы» были так хороши, что я стал сомневаться, смогут ли они завтра в 4 часа утра придти в установленное место к машине. Мои опасения оказались напрасными, профессионалы они и есть профессионалы. После двухдневной работы в бригаде косцов я понял: вот с этого вроде бы мало значившего дела начинается уважение к руководителю среди простого русского народа. Слух о вновь представленном косце в команду «профессионалов» быстро дошел до начальника ЖКХ, к которому я по субординации доступа не имел. Как-то, столкнувшись у здания ЖКХ с В.А.Муравьевым, я был обласкан теплым словом, и мне была протянута для рукопожатия рука. Великое дело, братцы, уметь что-то делать хоть на йоту лучше других. Никогда не пропадешь и всегда будешь обласкан начальством. Отряд прекрасно выполнил производственную программу, бойцы хорошо заработали. И главное, мы, благодаря грамотной организации работ, переплюнули отряд МГУ им. М.В.Ломоносова, который уже более 10-ти лет работал в городе. У них такие были «завязки» на самом верху руководства комбинатом, что нам просто становилось страшно. И вдруг нам прелюдно зам. Генерального директора Я.И.Минц объявляет, что мы лучше. Мы то знали, что работаем лучше (больше в нас было рабоче-крестьянского), но фирма есть фирма, это я тоже хорошо усвоил. Я Анатолию сказал, что у него великое будущее, если мог повергнуть ниц такого дракона. Он с шуткой «огрызнулся», но щеки его загорелись румянцем. Слава она любого разнежит. Я совершенно не ошибся, через два года он стал самым молодым проректором института по режиму и кадрам, находясь на этой должности смог написать и прекрасно защитить кандидатскую диссертацию. С началом ельцинских «панимаш реформ» он стал проректором университета по управлению и экономике, на нем столько «повисло» забот, что просто диву даешься, как может все это тянуть один человек. Я всегда его сравнивал по таланту руководителя с А.Талачевым. Несомненно, это люди одной весовой категории. Только Александру больше присущи методы логического убеждения, а Анатолию - строгой последовательности действий. Второй год работы с Анатолием Ряузовым в г.Воскресенске можно сказать был своеобразным отдыхом души. Все у отряда получалось, авторитет рос, как на дрожжах, производственная программа выполнялась строго по графику. Вдруг Анатолия приглашает к себе начальник ЖКХ и ставит задачу: в две недели необходимо отремонтировать мягкую кровлю на дворце спорта, любимом детище воскресенцев, якобы там на кого-то капнуло с крыши. Отряд всегда занимался ремонтом кровли жилых домов, но это был в основном «заплаточный» ремонт. Работа, правда, была опасной, т.к. велась на высоте. Я по традиции курировал эту бригаду, часто в ней работал, не давая ребятам работать без страховых поясов. Но страховые веревки постоянно цеплялись за разные провода, антенны, трубы, и как только комиссар с крыши, то и пояса в сторону. Крыша дворца спорта –это двухуровневое футбольное поле, при том второй уровень имел покат, высота 18 м. Анатолий сразу поставил передо мной задачу: ни на одну секунду не покидать бригаду, служить примером соблюдения правил ТБ. Я объяснил командиру, что для ведения работ такого масштаба необходимо, как минимум, три котла для варки битума, объемом по 1,5 куб. м,, а мы имеем только один, да и то на 1 куб. Не знаю, как он решал эту задачу. До сих пор держит это в тайне по прошествию стольких лет, но через три дня у нас появилось у дворца спорта три новеньких котла нужного объема. Кто хотя бы раз видел, как варится битум в простых топочных котлах, да еще дровами, тот поймет, что на это дело могут пойти только отпетые «отморозки». Битум часто загорался, т.к. крышки у котлов были не герметичными, открытое пламя топки легко воспламеняло продукты пиролиза. Тогда в округе стоял такой чад, что хоть святых выноси. Главный инженер дворца спорта, с одной стороны, костерил нас в душу-макушу за смрад, но с другой понимал, что без нас опять на кого-то капнет с крыши, поэтому в очередной раз освежившись тройным (была у него маленькая слабость), объяснив нам, что у него жуткое раздражение кожи, уходил к себе в кабинет (в котором к счастью не было окон) и на время забывал про нас. К котлам по звонкам «бдительных» граждан раза два подъезжали пожарные машины, но, услышав от нас четкий доклад, что мы подчиненные В.А.Муравьева, они лихо разворачивались обратно. Премию и квартиры им давал начальник ЖКХ, поэтому «гасить» его идеи ни кто не решался. Работать кровельщику при ремонте мягкой кровли полагалось в брезентовой куртке, брезентовых штанах, брезентовых рукавица, рабочих ботинках на толстой подошве и специальных очках. Температура хорошо сваренного битума около 250 0С, здесь не забалуешь. Если даже капля битума попадала на руку, то человек начинал бегать вокруг котлов, как юла, размахивая при этом пораженной рукой. А если это случиться на крыше…? Температура воздуха в этот период установилась около 30 0С. Я понимал, что если облачится в эту «модную» униформу, то точно через пару часов мы с крыши повалимся вместе с переносными ведрами битума, как груши с дерева при ураганном ветре. По согласованию с Анатолием, я облачаю всю бригаду в двойные хлопчатобумажные спортивные костюмы черного цвета (хорошо этот товар стоил в то время около 10-ти рублей). Про очки мы просто забыли. Ботинки – это дело святое, без них просто пропадешь. Если бы были в то время видеокамеры, то кто-то мог прекрасно заработать на нас, сняв уникальный фильм про чертей. Да мы были похожи в работе именно на чертей, на крыше у каждого из нас даже был длинный черный (от битума) хвост страховой веревки. К концу второй недели мы закончили ремонт кровли, к счастью с крыши никто не свалился, но у всей бригады были перебинтованы все кисти рук, пальцы мы все-таки немного сварили в битуме. Но наш доктор Роберт Саламов, кстати работавший в бригаде, нашел какое-то хорошее лекарство от ожогов, и через неделю все бинты были сняты. За этот ударный труд нам выдали каждому по хоккейной клюшке из арсенала «Химика» и пропуска на все летние игры. Мы даже смогли познакомиться с признанными кумирами: Игорем Ларионовы (в тот период он еще не был так велик), Анатолием Бякиным и конечно с тренером Михаилом Эпштейном. Вот такие братцы итоги, когда что-то великое «крышуешь». В вуз мы возвратились героями, привезли массы почетных и похвальных грамот, различных кубков за победы на спортивных площадках. Только на отчете секретаря комитета ВЛКСМ в парткоме об итогах работы ССО профессора-члены парткома чаще стали задавать вопрос: как это может студент заработать с ССО больше профессора? Я для себя сделал вывод: хватит ездить с ССО, у меня на подходе защита диссертации, и кое-кто из членов диссертационного совета может вспомнить про мои заработки. Как много потеряло современное студенчество, не пройдя романтических поездок в ССО, шефские работы в колхозах. Сейчас вновь заговорили о возрождении ССО. Но куда направить эти отряды? Капиталист видит только наживу, он не даст тратить время на спортивные соревнования или выступления агитбригад (в лучшем случае предложит организовать хозрасчетный публичный дом под своей «крышей»). Государственные предприятия так разворованы и разграблены, что они своих кадровых рабочих не оплачивают нормально, так что в эти структуры вряд ли двинется могучая студенческая масса. Известный пчеловод и его первый заместитель по строительству, вряд ли согласятся принять на свою пасеку столь шумную публику. Ведь в основном там строят пирамиды, а здесь у студенчества квалификации еще не хватит. Поэтому судьба новорожденных ССО будет подобна судьбе рожденных путем «кесарева сечения» «Идущих вместе», «Идущих врозь», «Союзы правых», «Союзы голубых» и т.д. и т.п.. Не от потребностей жизни это все возникает, а в обоснование значимости бюрократии в государстве. (Текст и фото взяты с сайта "Выпускников МИХМа" http://mixm.mguie.ru/ - Автор-разработчик сайта Владимир Кучин, его примечания в тексте - ВК.)