Просмотр исходного текста страницы Ластовцев М.А. А.М. Ластовцев и П.А. Семёнов

'''А.М. ЛАСТОВЦЕВ и П.А. СЕМЁНОВ.Из воспоминаний М.А. Ластовцева о своем отце, профессоре МИХМа'''<br> 

И вот традиционное для нашего народа новоселье. В числе званых гостей были: профессор Павел Алексеевич Семёнов, доцент консерватории по истории музыки Розалия Яковлевна Рыбина, ее дочь Елена, старый друг отца врач Вейсман, мой друг Владимир Кузнецов, знакомые по Салтыковке — всего человек пятнадцать. Были и сотрудники с кафедры отца, но я уже не помню, кто. После небольшого застолья, разговоров, тостов
и анекдотов началась «проба сил» в игре на фортепьяно. Первыми были профессионалы: Розалия Яковлевна и ее дочь Елена, они сыграли что-то из Баха и Генделя. После выступил Владимир. Он блестяще сыграл импровизацию на темы услышанных произведений в джазовой интерпретации и заслужил аплодисменты. Отец тоже тряхнул стариной. Потом неожиданно для всех за пианино сел Павел Алексеевич.
— Попробую и я, — с улыбкой промолвил он.
По первым же аккордам я узнал эту вещь, то была «Метель» Листа, этюд высшего исполнительского мастерства. Растаяли последние звуки, и все дружно зааплодировали.
— Да вам, Павел Алексеевич, впору концерты давать, у нас аспиранты консерватории так не играют, — изумлялась Розалия Яковлевна. — Где вы так научились? Что-нибудь закончили? Уж не консерваторию ли?
— Учился дома, — отвечал он, смеясь. — А насчет консерватории вы почти угадали: я живу рядом с ней. Иногда до меня долетали оттуда звуки, я запоминал их и переносил  на клавиши пианино. Вот так постепенно и выучился.
Все снова рассмеялись.
Позже отец так вспоминал о Семёнове.
Павел Алексеевич был очень образованным человеком, хорошим математиком, прекрасно знал гидродинамику, абсорбцию. Да чего он только не знал: литературу, живопись, свободно говорил по-французски и по-английски, владел латынью и греческим. Иногда бывал резким и насмешливым. 
Об одном таком случае мне рассказал отец. В МИХМе за-щищается обычная кандидатская диссертация, каких много. Все здесь есть, как в Греции: и методика, и эксперимент, и обработка результатов, получены уравнения для расчёта некоторых процессов. Оппоненты дали положительный отзыв, отзывы из других институтов положительные. На вопросы соискатель отвечал грамотно. Выступления тоже положительные. Работа опубликована в печати, доложена на научно-технических конференциях. Все шло к благополучному исходу. Но тут поднялся научный руководитель. Решив, так сказать, «приподнять» работу до мирового уровня, он сказал: «Получен сенсационный ре-зультат — после ряда вычислений, основанных на опытных данных диссертанта, удалось-де определить размер атома (какого, сейчас уже не помню), и что эта величина «абсолютно точно» совпала с табличной, найденной ранее учеными-атомщиками в своих суперлабораториях. Однако якобы масштабность «открытия» не позволила включить его в обычную кандидатскую диссертацию, и оно будет описано в отдельной статье, станет «украшением» одного академического журнала.» У членов ученого совета это сообщение вызвало восторг, смешанный с недоумением. Тогда слово взял профессор МИХМа П.А. Семёнов.
— «Отрадно слышать, что такое тонкое измерение, наконец, удалось свершить при помощи мензурки, напольных весов и секундомера. Ведь не секрет, что именно этим ограничивается измерительная техника в лабораториях технических институтов, и наш не исключение. Правда, есть еще ведра и лопаты. Я считаю заявление уважаемого руководителя чистейшим вздором. Судите сами: взяли ряд классических констант, составили уравнения на основе экспериментальных данных, содержащих ведра и лопаты, которые в результате преобразований и вычислений благополучно взаимосократились, а результат дали как раз классические константы. Иначе и быть не могло. Вот вам и новое открытие Америки. Диссертант прав, умолчав об «открытии».   
—	 Достоин порицания его научный руководитель, который пытается нам повесить лапшу, то есть ведра и лопаты, на уши. Призываю проголосовать «за». А что касается опубликования статьи в академическом журнале, она, действительно его украсит: как и все люди, учёные любят посмеяться. Если у авторов есть желание стать посмешищем перед всем миром — пус-кай печатают.»
Голосование по диссертации было единогласным: все — «за».
— В данном случае профессор П.А. Семёнов был, безусловно, прав, — говорил мне отец.