Шахбазьян Л.Ю. Два события

Текущая версия на 23:38, 23 февраля 2020

Незадолго до начала войны я по окончании школы 18-летним юношей был призван в Красную Армию и проходил службу в Забайкальском военном округе, предвкушая демобилизацию осенью 1941 года и мечтая о продолжении образования в вузе. Исполнение этой мечты пришлось отложить на недобрые пять лет..

В частях Забайкалья царила абсолютная уверенность в том, что Япония, союзник Германии, нападет на нашу страну, поэтому войска были приведены в боевую готовность. К лету 1942-го стало очевидным, что нападение Японии на СССР откладывается на неопределенный срок (достоверную информацию об этом решении японского руководства своевременно передал советский резидент Рихард Зорге — Ред.). Войска срочно грузились на эшелоны и отправлялись на западный фронт. В одном из них ехал и я.

На фронт я попал после необходимой подготовки нашей части в специальном лагере в Горьковской области. В свой первый бой я вступил в составе механизированного корпуса Юго-Западного фронта. Задача нашей войсковой армии, которой командовал генерал-лейтенант Романенко, состояла в том, чтобы остановить и отбросить части Манштейна, пытавшиеся деблокировать группировку Паулюса, запертую нашими войсками в Сталинграде. Мое боевое крещение состоялось в излучине Дона, на стыке Сталинградской и Воронежской областей, вблизи станции Суровихино, под деревней Бобовня, где отступавший противник навязал нам жестокие бои.

В дальнейшем наша 12-я армия освобождала юг Украины. Наш путь лежал через Ровеньки, Старобельск, Ворошиловград (Луганск), Никополь, Одессу. Мы форсировали Северский Донец, Днепр, Буг, а затем и Днестр (освободив Тирасполь). На Днестре мы захватили внушительный плацдарм, примерно восемь на восемь километров, что содействовало продвижению наших войск в Молдавию, освобождению Венгрии и Румынии, а дальше уже была Центральная Европа. Но до этого наша изрядно потрепанная 12-я армия была на некоторое время выведена на пер-формирование в район Равы Русской на Западной Украине. Если до этого я воевал в составе 2-го и 3-го Украинских фронтов, то после переформирования попал в 6-ю армию 1-го Украинского фронта. Новая, 6-я армия вступила в бой возле польского города Сандомира, форсировала Вислу, создав плацдарм, с которого потом советские солдаты пошли освобождать Польшу, форсировать Одер, добивать фашизм в его логове — Берлине, ну, а наша армия, про¬вигаясь по тогдашней немецкой Силезии, осадила город-крепость Бреслау, взятием которого завершила свой победоносный поход и встретила Победу (с 1945 года старинный польский город Вроцлав возвращен Польше). На фронте я был сержантом и командовал огневыми расчетами, имевшими на вооружении как орудия, так и крупнокалиберные пулеметы. Жизнь и работу солдат на фронте нельзя считать однообразными, поскольку они изо дня в день преподносят ему самые невероятные неожиданности. И все-таки прослеживается некоторая повседневная, можно сказать, рутинная, череда событий: боестолкновение с противником, сидение в окопе или передвижение по самым невероятным дорогам, через непролазную грязь, в дождь, мороз и метель. А постоянным фоном являются бомбежки, артиллерийские и минометные обстрелы, случайные паузы между которыми воспринимаются как нечто в высшей степени необычное. Участники войны об этой повседневности предпочитают не вспоминать, считая: «на войне, как на войне».

Но в память каждого бойца навечно врезаются те особые, единственные сражения, когда пребывание на грани между жизнью и смертью становится наиболее ощутимым, а переход этой грани в сторону жизни воспринимается как непостижимый дар судьбы, непонятно почему сделавшей тебя своим избранником. Вот эти-то события бывшие солдаты помнят и рассказывают о них потом всю жизнь, ища отклика и понимания у других участников войны. В моей военной жизни таких судьбоносных событий было два, о них я и расскажу.

Событие первое. Вряд ли кто усомнится в том, что форсирование водного рубежа относится к числу сложнейших войсковых операций, требующих от их участников максимального напряжения их физических и духовных сил. Труднее всего не при массированной высадке на тот берег с целью захвата обширного плацдарма, а когда требуется закрепиться на маленьком клочке берега, когда у тебя за спиной плещет река и отступать некуда.

Поздней осенью 1943 года я в составе взвода крупнокалиберных пулеметов участвовал в форсировании Днепра под Запорожьем, там, где Днепрогэс. Нам удалось закрепиться на полоске берега шириной, дай Бог, метров 400, а вклинились мы в боевые порядки противника на полкилометра. В течение целых двух недель как ни пытались немцы посредством частых налетов с бомбежками и артобстрелов, ничего поделать с нами они не могли. Противник перепахал буквально каждый метр нашей позиции, а мы зарывались в землю, он бросался в беспрерывные яростные контратаки, а мы встречали их кинжальным огнем наших пулеметов. По замыслу нашего командования мы отвлекали на себя значительную часть вражеских сил от того места, где наши войска должны были нанести главный, решающий удар. Эту свою задачу мы выполнили, и командование разрешило нам отход, так как основные силы наших войск успешно форсировали Днепр выше по течению. Если говорить об успехе всей операции в целом, то участь нашего отряда была самая тяжелая, незавидная и неблагодарная. После подобных боев начинаешь предвкушать заслуженную награду. И, действительно, многие из нас были награждены орденами и медалями. Я получил орден «Красная Звезда».

Когда, много лет спустя, мы, убеленные сединами участники тех боев, собрались на «нашем» пятачке, то были поражены до глубины души: чьими-то заботливыми руками он был расчищен и украшен памятным камнем со скромной надписью о том, как мы тут в 1943-м честно выполнили свой воинский долг.

Событие второе. 1945 год. Дело шло к нашему победоносному разгрому Германии. Но противник оказывал ожесточенное сопротивление до последнего мгновения своей способности держать оружие в руках. На фронте он создавал узлы особого сопротивления. Таким был и преграждавший нам путь город-крепость Бреслау (Вроцлав) на Одере. Вся его заложенная во времена средневековья структура, узкие улочки, каменные стены, поражающие своей толщиной, забетонированные подвалы, казавшиеся бездонными — все было подчинено единственной цели: быть неприступными, непробиваемыми, несокрушимыми. В городе заперлась группировка немецких войск численностью до 40 тыс. человек. Они имели на руках мощнейшее носимое вооружение того времени — «фаустпатроны», эффективность которого в условиях уличного боя неизмеримо возрастала в сравнении с открытой местностью. От наших солдат уличный бой требовал постоянного физического и нервно-iro напряжения, так как опасность и даже угроза жизни подстерегали за каждым углом, в каждом окне, дверном проеме, казалось, затаилась сама смерть. Наша 6-я армия вышла на рубеж Бреслау в начале марта 1945 года и очертя голову бросилась на штурм крепости. Но не тут-то было: удалось захватить лишь самый краешек. 1-й Украинский фронт стремительно уходил на запад, а наша армия осталась для осады крепости. Это была необходимая, но до обидного неблагодарная задача. Почти два месяца, вплоть до 5 мая 1945 год длились тяжелые, изнурительные бои за каждую улицу, за каждый дом. Потери с нашей стороны были большие. И это при том, что мы все время прикидывали: сколько еще продлится война? Счет уже шел на дни. Мы ощущали себя в преддверии нашей абсолютно неоспоримой Победы. Мы словно бы отгрызали от крепостного монолита по маленькому кусочку, оттесняя противника к центру города, но от этого его сопротивление лишь ужесточалось. Немецкий гарнизон сдался лишь после капитуляции всей немецкой группировки в Берлине. Наша осада крепости Бреслау, в тылу основного фронта наших войск еще ждет своего историографа.

От редакции. О накале боев за Бреслау и отчаянном сопротивлении немцев свидетельствуют дневники другого участника осады, полковника А.П. Чичина, опубликованные его внуком А. Шлыковым, см.: Однажды в Бреслау//Вокруг света, (Интернет-версия) № 5 (2740) май 2002.

17.02.45, Забьшау, замок, НП (наблюдательный пункт — Ред.). Бреслау окружен. Мы на юго-западной окраине. В городе вооружены все от 15 до 60 лет. Сопротивляются насмерть.

27.02.45, Критерн, пригород Бреслау. Грызем по кварталу, как беззубый орехи. Большие потери, особенно в командном составе. Недостает снарядов. Сопротивление ожесточенное.

11.03.45, Бреслау, южная часть, кварт. 665. Дела хреновые. Потери большие, а взята только 1/4 часть города. Время играет на руку противника. А он огрызается. Чего доброго, [немец] ударит на Бреслау — выручать. Город разрушен вдребезги.

15.03.45, Бреслау, квартал 665, улица Клейнбург. Большие потери в людях. На четвертом году познал, что такое война в больших городах. Будапешт и Бреслау — яркие примеры для наших уставов, которые еще будут написаны после войны. Поражают разрушения.

27.03.45, Бреслау, улица Гогенцоллерна. Успеха нет. Причины: мало пехоты, нет взаимодействия с авиацией, подвалы не берет никакая артиллерия, да и использовать ее в уличных боях нет возможности. Немцы сильны фаустпатронами и подвалами. Стоят насмерть.

10.04.45, Броккау, пригород Бреслау. Потомству расскажу, как мы брали Бреслау, как дрались с фольксштурмом: пока не взорвешь подвал, квартиру, подъезд или целый дом, эти фольксштурмы дерутся насмерть. А сзади, за их спинами — «эс-эс». Но ура! Кенигсберг пал.

На фоне прорыва войск 1-го Украинского фронта в Берлин с юга эта осада была малозаметной, оставалась в тени. Но командование фронта о нас не забывало: скоро пришло известие о награждениях солдат, офицеров, военачальников за участие в завершающих боях Великой Отечественной войны.

Отмечая в 60-й раз самый драгоценный праздник в своей жизни, я с наивной гордостью вновь переживаю те чувства, которые переполняли меня в счастливый миг Победы, когда мне за участие в последних, приблизив¬ших ее боях, вручили медаль «За отвагу».

По окончании Великой Отечественной войны я продолжал нести воинскую службу в центральной группе наших войск: в Германии, Чехословакии, Австрии, Венгрии.

А в августе 1946-го я, в качестве студента с замиранием сердца приближался к парадной двери МГУ. Воображение рисовало мне осуществление моей мечты, выстраданной и пронесенной сквозь огненные годы войны. Лишь теперь я мог с твердой уверенностью сказать самому себе: война и все, что с ней связано, осталось позади! Началась мирная жизнь.