Виктор Филин. Поездка на целину
Выпускник МИХМа 1962 г. Играл на ударных в знаменитом Студенческом эстрадном оркестре п/у Б.С. Фиготина. В настоящее время проживает в г. Дортмунд, ФРГ. (См. также: [[1]] )
Друзья! Хочу поделиться впечатлениями почти 60-тилетней давности о поездке на целину. Полагаю, что в отличие от воспоминаний об эстрадном оркестре, в этом случае найдется гораздо больше михмачей, желающих как-то их дополнить или поправить, на что я очень надеюсь. Итак , весной 1958 года, незадолго до окончания 1-го курса стало ясно, что летом (в конце июля) наш курс поедет на целину. Что же, так надо (партия, комсомол и пр.), хотя, как я понимаю, у каждого на лето были свои планы. Эти планы пришлось, что называется, скорректировать, и на всё про всё у нас оставалось 4 недели июля (от окончания весенней сессии до отъезда).
Выезд состоялся, кажется, 29 июля. Перед отъездом мы, целинники так сказать, имели возможность посетить специальный магазин где-то на Соколе, где за недорого можно было обзавестись соответствующей экипировкой, а именно: солдатскими сапогами, рюкзаками, телогрейками, солдатскими же котелками с вкладывающимися в них фляжками, и даже компасами, хотя, что касается компасов, это уже вряд ли. Хотя... В этот год для поездки на целину предназначались студенты после первого и третьего курсов, в отличие от предыдущего, когда ездили только первокурсники. Третьекурсников в тот год, похоже, удалось отстоять, со слов жены я знаю, что для этого много сделал деканат машфака во главе с проф. Н.И. Адамантовым и доц. Э.Э Кольманом-Ивановым. Ну, а в нашем случае число целинников увеличилось, таким образом, вдвое. Нехватало, значит, рабочих рук, понимаете ли! Ну, об этом ниже. Наступил день отъезда, и мы отправились на станцию Николаевская, что под Крестовским путепроводом за Рижским вокзалом (возможно это "Рже́вская — остановочный пункт / пассажирская платформа в Москве на Алексеевской соединительной линии. Находится в границах станции Москва-Каланчёвская". - Г. Кардашев), где нас уже ждал состав из больших товарных вагонов с нарами из досок внутри, причем часть состава, предназначалась для мужчин, а другая часть для женщин. Хочу отметить, что у руководства в свое время возникла идея создать из числа отъезжающих на целину участников самодеятельности так называемую агитбригаду. Я припоминаю, что помимо нескольких участников эстрадного оркестра (Володи Кулля, Юры Канцебовского и меня), в агитбригаду входила и группа из танцевального ансамбля. (См.: [[2]]). Честно говоря, если бы не идея агитбригады, я бы не поехал на целину, по причине нездоровья, но не мог же я проигнорировать музыкантское братство! Такие мужики!!! И вот мы, отягощенные инструментами и вещами, погрузились в вагон с группой Володи Кулля (так получилось) и ещё группой третьекурсников, среди которых был замечательный человек Миша Мильвидский. И вообще, в вагоне были классные ребята: Ананий Беляцкий, Витя Максаков, Сашка Иванов, "страшный" Стражев и многие другие, кого я уже не помню. К нам, музыкантам, они относились очень заботливо, что, не скрою, было приятно. Кормились мы тем, что взяли с собой. Лишь однажды, кажется на станции Пенза, нас покормили горячей пищей на войсковом питательном пункте и было это на исходе, если не ошибаюсь, вторых суток поездки. И всё! Ехали же мы суток пять до станции назначения в Казахстане, откуда на машинах нас развезли по разным совхозам. Помимо проблемы с питанием в поезде, тем не менее возникла туалетная проблема. Нам, ребятам, было всё-таки полегче , чем девушкам: кое-что получалось даже на ходу поезда в открытую дверь вагона... Серьезные же дела происходили на остановках (часто в чистом поле) тут же у вагона: поезд ведь мог тронуться в любую минуту. Правда, однажды, среди ночи прихватило живот у одного пассажира и несколько ребят держали его за руки,пока он свисал из двери, бедняга. При этом все давились от смеха и, как они его не выпустили из рук один бог знает!
Нужно отметить, что руководство всей нашей целинной командой осуществляли комсомольские вожди (секретарь комитета Володя Пронько) и преподаватели военной кафедры, среди которых был полковник М.М. Березовский, а также майор В.Г. Каплевенко. Последний выглядел очень колоритно: галифе, голубая майка-безрукавка, кеды и короткая трубка-носогрейка в зубах. К тому же через плечо - офицерский планшет. Я сам не видел, но молва гласит, что однажды бедняга-майор мчался из кустов к тронувшемуся поезду, на ходу подтягивая спущенные галифе. Наш вагон отстоял от ближайшего женского довольно далеко, но вот тем, кто находился в двух соседних (женском и мужском) на таких туалетных стоянках было не до смеха и не до стыда. Кстати, среди цивильных преподавателей помню Владимира Аркадьевича Кирпикова, были ли ещё и другие не помню. Итак, мы где-то в Казахской ССР, на целине то есть. Нас разделили на группы и посадили на грузовики (доски поперек кузова), едем дальше. Конечный пункт - совхоз им. А.В. Суворова, Пресногорьковский район, Кустанайская область. И далее - в отделения этого совхоза. Мы оказались на полевом стане, три прицепных вагончика, какая-то сельскохозяйственная техника (вроде малость проржавевшего прицепного зерноуборочного комбайна) и всё! А вокруг - казахстанская бескрайняя степь и до центральной усадьбы совхоза очень далеко, да ещё и по грунтовой дороге. Помню не очень хорошо, но основой нашей команды была группа третьекурсников , в которой учился Витя Володин (будущий профессор, доктор, декан и др.). И были в этой группе весьма достойные люди: Андрюша Левенсон, Юра Бакаев (сын тогдашнего Министра морского флота СССР), Боря Дарховский, Олег Ляховский. Нашим главным стал самый старший по возрасту студент (сильно за 30) Игорь Барановский. Были в нашей команде и женщины, но помню только Галю Ботнареву, которая уже тогда была женой В.Володина. Кроме третьекурсников и приписанных к ним нас троих, так сказать музыкантов, помню , что были ещё и первокурсники (кажется, неорганики), а также третьекурсник Эдик Андрианов, хотя и музыкант, но без инструмента. Он, в принципе, играл только по нотам, импровизировать не умел, т.е. не подходил нам по определению.
Как мы разместились? Нескольким девушкам достались места в вагончиках, а мы, остальные, поставили палатки и устроились в них. Наутро на некотором отдалении вырыли яму, окружили с трёх сторон камышовыми матами - стенками - получился туалет типа отхожее место. Вот и все удобства. Хорошо, что не очень далеко были озёра с удивительно мягкой водой и зарослями камыша, где можно было помыться и постирать. Отстирывалось всё замечательно. Один раз у нас была баня с горячей водой - подогнали походную банную установку, известную нам по занятием на военной кафедре.
Началась целинная жизнь. Работы же, по крайней мере у нашей бригады, не было, практически, никакой! Стоял август и довольно жаркий, через несколько дней нас послали сгребать сено, мы сгребали, делали копны и по мере подхода санной тракторной волокуши загружали её этим сеном. Потом ждали следующую волокушу, спали на сене, ну и так далее. Продолжалось это от силы неделю. А потом опять ничего не делали. Через некоторое время нас послали на центральную усадьбу подготавливать ток для приёма зерна: надо было штыковыми лопатами осторожно срезать верхний тонкий слой земли с тока (как говорили местные специалисты, "чухрать"). На эти работы ушло несколько дней (нас привозили и увозили каждый день). Вот и все наши работы на целине! Из всех нас на действительно серьёзной работе был занят только Эдик Андрианов: с начала уборочной он стал помощником комбайнёра, после работы от пыли его было не узнать, пыль покрывала всё лицо и незакрытые части тела , очки-консервы спасали глаза (прозвище он получил в это время - "пыльный чувачок"). По имеющимся сведениям другим бригадам тоже немного работ досталось. Правда, бригада под руководством В. Мурова (тогда зам. секретаря комитета комсомола института, а впоследствии, доцента в МИХМе) строила какое-то саманное сооружение, за что и получила в нашей среде название "говноляпы".
Снимок "Парикмахер на целине" сделан 4 августа 1958 г. В качестве клиента на фоне комбайна - Олег Ляховский, мастер-парикмахер - слуга покорный. Фото сделал , скорее всего, Эдик Андрианов. Он вообще был большим мастером фотографии. Наверное, в его семье сохранился его архив. Чем же мы питались? В нашей бригаде местная повариха варила какую-то похлебку, которую мы и ели, кажется, три раза в день с хлебом. Был ещё и чай , сильно отдающий банным веником. Воду для питья и готовки привозили откуда-то в цистерне. Немудрено, что в конце концов мы все переболели кровавым поносом с высокой температурой, красиво названным "гастроэнтероколит". Помог антибиотик , привезенный из медпункта на центральной усадьбе. Кстати, на эту центральную усадьбу нашу бригаду и переселили в конце августа, когда ночи стали достаточно холодными. Жили мы в недостроенном деревянном доме , без окон и электричества. Как питались - не помню , столовая и буфет там были, но пользовались ли мы ими, плохо помню. Запомнилось только, как однажды какой-то местный житель просил в буфете стакан кофе с молоком и называл его "куфей".
Честно говоря, не могу в точности припомнить, что же мы делали как агитбригада? Правда, запомнилось, как однажды мы всё-таки выступали и Галя Ботнарева пела с нами, а в награду мы получили большой вафельный торт "Сюрприз", который нам преподнёс наш командир Игорь Барановский. Вот это был большой сюрприз!!! Из какого НЗ он был извлечён? Купить такой продукт в этих краях было просто не возможно!
Описанная выше ситуация с работой, жильем , питанием способствовала тому , что мы любым способом хотели, как можно скорее вернуться обратно в Москву, и мы, участники самодеятельности, аргументировали наше желание необходимостью подготовки к осенним мероприятиям (концерту ко Дню первокурсника, праздничному концерту). Наше начальство обращалось к директору совхоза т. Укубаеву Владимиру Укубаевичу (кстати - кажется, единственному казаху на всю округу), но он самостоятельно решить эту проблему без согласования с Москвой, повидимому, не мог. Как позже выяснилось, в Москве за это дело взялась Тамара Борисовна Бомштейн и в результате группа музыкантов и танцоров вернулась домой недели на 3 ( или более) раньше всех остальных. Вечером повезли нас на какой-то полустанок, посадили в поезд, привезший нас в г. Курган, где мы пересели на поезд, идущий в Москву. Помню, что приехав в г. Курган под утро, еле дождались 6-ти часов утра, когда открылся привокзальный ресторан. Где мы и воздали должное отнюдь не роскошному меню, но оладьи со сметаной помню до сих пор. А потом сели в поезд, я взобрался на третью (багажную) полку в общем вагоне и спал, кажется, до Москвы, прерываясь только на еду.
Вот так закончилась моя целинная эпопея. До начала третьего семестра оставалось ещё несколько недель, я сдал имевшиеся у меня "хвосты" (физика и математика), чему был очень рад. А когда начались занятия, целинные злоключения отошли на второй план. Сессия четвертого семестра закончилась в июле следующего года, т.е. двухмесячные каникулы уменьшились, благодаря целине, на один месяц.
И, размышляя, о поездке на целину, могу в качестве чего-то положительного вспомнить хороших людей и удивительную природу северного Казахстана - помню как-то вечером вышли мы вдвоем с Володей Куллем в степь, отошли на расстояние, на котором уже не было видно каких-либо огней от нашего полевого стана, улеглись на кучу сена, упавшего с волокуши, посмотрели в звездное небо и пообещали друг другу запомнить этот момент. Так оно и есть, и иногда при редком теперь , телефонном- или Скайп-общении мы вспоминаем это. А в остальном не покидает горечь от ощущения того, что мы оказались в очередной раз заложниками амбиций каких-то вождей (комсомольских и прочих) и потратили свои невосполнимые ресурсы (здоровье, время) на никчемное предприятие, каким , в сущности, было, так называемое ,освоение целинных и залежных земель, что бы об этом не писали в своих мемуарах всякие ностальгирующие по тем временам особы. Victor Filin, 11.09.2016 г.
