Просмотр исходного текста страницы Как все было на самом деле (Федюкина О.Б.)

[[Файл:Федюкина.jpg|500px|thumb|right|О.Б.Федюкина]]
==КАК ВСЕ БЫЛО НА САМОМ ДЕЛЕ==
'''''Федюкина Ольга Борисовна''''', выпускник МИХМ 1955 года, кандидат технических наук, доцент
                

Я училась на механическом факультете неорганических производств в группе "Автоматизация химических производств" Это была тогда единственная группа на курсе. Факультета "Автоматизации" в те годы еще не было. В 1952 г. в МИХМе ввели новую специальность "Кислородно-дыхательные приборы”. Из разных групп нашего курса набрали студентов в группу этой новой специальности. Попала туда и я. Я, как могла, сопротивлялась, протестовала, ходила объясняться в деканат, но наш зам. декана А.П. Писецкий объяснил мне, что Родина сказала: "Надо!" Тогда такие слова звучали весомо и однозначно. Мы все тогда были патриоты - ведь совсем недавно кончилась война. Страна восстанавливалась на наших глазах - многое строилось, много было нового вокруг. Я смирилась. Группа "Кислородно-дыхательные приборы” вошла в состав кафедры "Холодильное оборудование химических производств”, которой руководил в те годы профессор Иван Петрович Усюкин. Эту же специальность еще до нашего выпуска получили Эдуард Филиппович Шургальский, который в нашей группе вел семинарские занятия по кислородным  приборам. На вкладыше моего диплома записана тема дипломного проекта "Комплект кислородного оборудования самолета для высотных полетов до 16 км”. У одной из студенток нашей группы тема диплома была "Комплект кислородного оборудования для пребывания на Луне”. Позже, ей изменили назначение проектируемого ею комплекта: "...для пребывания на искусственном спутнике Земли”. Шел 1955 г. Сознание народа было очень далеко от полетов на Луну и тем более от понятия "искусственный спутник Земли”. О последнем широко заговорили только в 1957 г. Занятия у нас вели преподаватели в военной форме со звездами на погонах. Один из них - военный врач Соловьев читал нам курс "Физиология человека”. Мы должны были знать, как будет сказываться на здоровье человека и общем его состоянии подпитка организма кислородом в условиях высотных полетов. Сохранилась фотография, на которой несколько студентов нашей группы запечатлены во дворе института с нашим преподавателем - руководителем дипломных проектов - Шапошниковым Алексеем Ивановичем. Курсовую и преддипломную практику мы проходили на заводе "Респиратор" в г. Орехово-Зуево.
[[Файл:защита.jpg|400px|thumb|right|О.Б.Федюкина защищает дипломный проект]]
В моем дипломном проекте был разработан стационарный кислородный прибора, который был установлен на борту самолета, парашютный прибор и  компенсирующий жилет. Парашютный прибор имел запас кислорода, который находился в 12 миниатюрных мельхиоровых баллончиках, компактно уложенных в плоский корпус. Летчик отделялся при катапультировании от самолета со своим индивидуальным запасом кислорода. Что такое парашют, я к тому времени уже знала не понаслышке. Еще на третьем курсе я прыгнула с парашютом ПД-47 с самолета ПО-2 с высоты 800 м. У нас в институте был парашютный кружок. Теорию мы изучали в аудиториях, а азы наземной подготовки постигали в широком лестничном пролете корпуса «А». Эта лестница сейчас сохранилась и стала парадной. По ней мы поднимаемся на 5 этаж главного корпуса, но широкий лестничный пролет ликвидирован. А тогда купол парашюта привязывался к перилам верхнего этажа, а подвесная система для парашютиста  находилась на уровне нижнего этажа, где мы учились пристегиваться к подвесной системе грудными и ножными обхватами, учились управлять стропами, чтобы при необходимости в воздухе изменять направление движения парашюта. Потом была очень строгая медицинская комиссия, а наземная подготовка продолжилась на небольшом аэродроме на станции Клязьма Ярославской жел.дор. Там мы учились укладывать парашюты, по особым правилам заплетали стропы в компактный жгут. Тренировались на макете самолета  ПО-2: учились выходить из кабины на крыло самолета, разворачиваться под углом 45°и с него "падать" вниз. Вылезать из кабины самолета с двумя парашютами (один из них был запасной) оказалось без тренировки нелегким делом. Мой прыжок состоялся 18 августа 1953. г. Страха не было. Вернее был один страх: я боялась каждый раз, садясь в самолет, что прыжок не состоится. Было несколько раз так, что прыжок отменялся, даже тогда, когда самолет был уже в воздухе. Происходило это по разным причинам. Например, если вдруг откуда-то ожидался порыв ветра. По строгим правилам новичкам не разрешалось прыгать, если скорость ветра превышала 5 м/сек.И вот, наконец, я прыгнула. Когда парашют раскрылся, ощущение полета под куполом, от парения в воздухе осталось со мною на всю жизнь. Приближение к земле совсем не ощущалось. Казалось, что ты висишь в воздухе высоко над землей. Была вторая половина дня. Ласковое солнце освещало окрестности: вдали ехала электричка, недалеко извивалась между перелесками голубая речка. Земля стала приближаться с нарастающей скоростью только  на последних десятках метров.     
Так что мой, дипломный проект и, тем более парашютный кислородный прибор,  даже забавляли. Все было очень интересно.Дальше случилось все так, что в области кислородно-дыхательных приборов мне работать не довелось ни одного дня. По распределению я попала в Воронежский филиал ГИПРОКАУЧУКА, который начинался с нас. Он в 1955 г. только создавался. Из нашего выпуска туда направили человек 12. Мы проектировали цеха, заводы, комбинаты не только для разных городов Советского Союза, но и для г. Бургас (Болгария) и г. Ланьчжоу (Китай). Штат сотрудников вскоре после нашего приезда в Воронеж пополнился. Кадры молодых специалистов были укреплены квалифицированными кадрами. В Воронеже было дозволено жить и работать многим специалистам, вернувшимся из мест ссылки. Все они в свое время были сосланы по разным причинам в отдаленные места нашей необъятной родины. Это были интеллигентные и умнейшие люди, специалисты высочайшего класса. Держались они очень достойно, работать с ними было легко и интересно. Моим непосредственным руководителем был Макс Александрович Доллар - немец из Поволжья, приехавший к нам из Караганды. Еще мне по работе приходилось тесно общаться с Львом Григорьевичем Оболенским. Все они были очень доброжелательны и великодушны к нам, молодым специалистам и многому нас научили. Моим первым проектом был цех №1 для Сумгаитского завода СК. Огромные шаровые емкости (600 м3) надо было "обвязать" трубопроводами, протянуть их к другому оборудованию этого цеха. Потом я много раз видела эти емкости на красочных плакатах, олицетворяющих достижения химической промышленности - они смотрелись всегда эффектно. Позже были другие проекты. В стране много строилось и много проектировалось. Появлялись огромные комбинаты с многоэтажными цехами, имеющими длину в несколько сот метров. Возле этих цехов часто располагались, если позволяли климатические условия, наружные установки, Чтобы "обвязать" оборудование таких цехов надо было обладать хорошим пространственным воображением. Трубопроводы вместе с арматурой и контрольно-измерительными приборами тянулись по цеху, то собираясь по этажам в пучки, то разбегаясь в стороны по своему назначению. При этом они пересекались друг с другом на разных уровнях. Каждый трубопровод имел специальную маркировку в соответствии с тем продуктом, который доставлялся к определенному аппарату. Ошибаться было нельзя. Расположение "наших" трубопроводов надо было четко согласовывать с расположением огромных вентиляционных коробов, лестничных клеток и т.д. Мы, проектировщики, и монтажники, работали в тесном взаимодействии со строителями, технологами, сантехниками, электриками и проч. Для облегчения процесса проектирования и для исключения возможных ошибок в те годы стали внедрять макетное проектирование. Два года я проработала в отделе макетного проектирования. Было много командировок. Я часто ездила в Москву в нашу головную организацию, бывала в  Ангарске на строящемся хим. комбинате… Так прошло почти  восемь лет жизни в Воронеже, и я никогда не жалела о том, что уехала из Москвы и потеряла навсегда московскую прописку, которая в те годы ценилась очень высоко. В Москву я не собиралась возвращаться. Но  моему мужу, который заканчивал аспирантуру МЭИ, имел репутацию грамотного инженера и  славился завидными организаторскими способностями, предложили работу  в научно-исследовательском институте химии и механики (ЦНИИХМ), г. Москва.    Туда же на работу определилась я и получила задание – разработать конструкцию планетарного смесителя с самоочищающимися лопастями для высоковязких масс. Конструкция:  центральный вал заканчивался четырьмя лопастями. На двух валах–сателлитах имелось по две рабочих лопасти, которые обегали все лопасти центрального вала  - происходило самоочищение основных лопастей.  Конструкция мне показалась очень красивой. Но сразу же я столкнулась с очень большими трудностями. Сложная геометрия рабочих органов, сложная кинематика, неизвестные мне динамические расчеты тормозили процесс работы. Я решила проконсультироваться в МИХМе, у Э.Э. Кольмана-Иванова, который в мои  студенческие годы вел в нашей группе семинарские занятия по ТММ, и я делала под его руководством курсовой «Холодновысадочный автомат». Нашла Эрмара Эрнестовича уже на кафедре «Конструирование машин химической производств». Конструкция смесителя ему понравилась, и он обещал помочь с расчетами. Вскоре был заключен договор. Мною с Фаиной Александровной Шкловской были выполнены  кинематический и динамический расчеты. Я же сделала все рабочие чертежи.  Все детали конструкции были изготовлены в ЦНИИХМе. Там же на опытном стенде конструкция была собрана и проведены испытания. В разных зонах смесителя были отобраны пробы, по которым оценивалось качество перемешивания высоковязкой массы. Все результаты работы мы с Эрмаром Эрнестовичем обсуждали во время наших встреч на кафедре КМХП.  Но тему, связанную с уже родным для меня смесителем, неожиданно закрыли. Я мечтала, что мне будет дозволено спроектировать и изготовить промышленный образец, внедрить его в производство. Мечты, мечты... Рухнуло все сразу. Мне поручили новую работу, которой совсем не хотелось заниматься. Я решила уволиться и уйти в другую организацию. Невольным свидетелем наших бесед в МИХМе был Гдалий Леонтьевич Мазур. Он в это время тоже преподавал на кафедре КМХП. Я его хорошо запомнила еще по студенческим годам. Он читал нам лекции по деталям машин и консультировал мой курсовой проект по этой дисциплине. Однажды, во время нашей очередной встречи с Эрмаром Эрнестовичем, он сказал ему: "Готовая аспирантка, берите ее”. Слова его повисли в воздухе, потому что для меня эти слова были очень неожиданны, тем более  ни в какую аспирантуру я тогда не собиралась.  И вдруг теперь осенила мысль - а не пойти ли мне в аспирантуру?  Тогда вновь смогу заниматься планетарным смесителем. Созвонилась с Эрмаром Эрнестовичем, договорилась о встрече. И тут меня ждал очередной "удар”. Эрмар Эрнестович вдруг говорит мне, что заниматься моим планетарным смесителем не входит в его планы. И он предлагает мне, став его аспиранткой, заниматься роторной таблеточной машиной, о которой до того момента я ничего не слышала вообще. Эрмар Эрнестович показал мне эту таблеточную машину. Она стояла в этот момент во дворе института "обшитая" досками. Оказалось, что такелажники не торопясь "везут" ее на кафедру КМХП с кафедры "Полимерное машиностроение”. Позже я узнала, что машина весит 4,5 тонны. А тогда я, совершенно измученная своими душевными переживаниями и сомнениями, посмотрев в запыленное окно (тогда кафедра КМХП находилась на I этаже лабораторного корпуса), уверенно сказала: "Согласна”. Я много раз потом вспоминала свое легкомысленное решение, но в той ситуации  не могла поступить иначе. Если бы я только знала, что меня ждет впереди! Но отступать было некуда - впереди была аспирантура МИХМа. Сдала вступительные экзамены. Таблеточная машина уже стояла в лаборатории кафедры в подвальном помещении. Помню, как я ходила вокруг нее кругами, не зная, как к ней подступиться, с чего начать. Пришлось много читать, а еще больше думать о новой безвыходности моего положения. Выручал, как всегда, Эрмар Эрнестович. Его стиль работы меня спасал. Мы регулярно встречались, в спокойной доброжелательной форме обсуждали все проблемы, намечали планы действий на ближайшее время.  Хотя, как потом выяснилось, все трудности были еще впереди. Оглядевшись в нашей лаборатории, я обнаружила, что я, маленькая женщина, одна связалась с такой громадной и сложной машиной. Все мои коллеги-аспиранты, мужчины, проводили эксперименты на простых по конструкции установках. Некоторые исследовали процессы прессования на тех прессах, которые уже стояли в лаборатории. Я очень стеснялась своего положения.  Моя машина предназначена для предварительного прессования порошка (карболита). Во вращающемся роторе поступательно двигались 30 пуансонов. Все в глазах рябило, мелькало, лязгало, гремело. Эрмар Эрнестович поставил передо мной задачу: экспериментально замерить динамические характеристики машины. Нужно было измерить усилия, возникающие в пуансонах в процессе прессования, крутящий момент на главном валу машины. Для меня все это было так ново! Пришлось делать токосъемное кольцо. Для измерений использовался осциллограф. Мне достался шлейфовый осциллограф, работающий от постоянного тока. Не имея ни малейшего представления о том, как "выпрямляется" переменный ток, я взялась за изготовление выпрямителя. Что - то паяла своими руками, монтировала, испытывала. Где-то надо было доставать и диоды, и рулонную фотобумагу, даже меняла зубчатые колеса. Когда я включала машину с новой парой зубчатых колес, совсем не обкатанных - лязг и визг металла стоял такой, что вынести его окружающим было невозможно. Я дожидалась, когда все уйдут из лаборатории, и поздними вечерами включала машину. Смена зубчатых колес - дело не простое, тем более для женщины. Эту работу я делала тоже в одиночестве. Я все делала своими руками и боялась насмешек со стороны окружающих меня аспирантов-мужчин. Машину пришлось разбирать до основания, т.к. тензодатчики надо было наклеивать на вал ниже ротора. Верхняя плита машины весила 320 кг,  ротор - 600 кг. Пришлось сконструировать, изготовить и установить над машиной специальное подъемное устройство. Эксперименты необходимо было проводить в рабочем режиме машины. Нужен был порошок - карболит. Чтобы сократить расход порошка, решено было оставить в роторе только одну работающую матрицу. Остальные 14 матриц были заглушены. В памяти остались мои зимние "подвиги". В процессе проведения эксперимента мне необходимо было измерять характеристику электродвигателя. Первые же замеры выглядели очень странно. Оказалось, что электродвигатель, которым была укомплектована машина на заводе-изготовителе, работает не в режиме. Решено было поменять электродвигатель. Их изготавливали  в г.Ярославле. Добываю разрешительное письмо в высокой организации - С0ЮЗГЛАВЭЛЕКТР0, запасаюсь гарантийным письмом на оплату, доверенностью на получение электродвигателя и выезжаю в г.Ярославль. Приезжаю в г.Ярославль в 5 часов утра,  еду на завод, сразу иду в отдел сбыта. Там очередь, состоящая из мужчин в овчинных тулупах, которые, как они мне сказали, уже неделю добиваются получения своей продукции, но… в 16 часов мой новый электродвигатель стоял у моей левой ноги. Весил он, как выяснилось, 182 кг. Еще я успела в заводской лаборатории получить характеристику серийных испытаний моего электродвигателя, Я как-то не подумала, как я буду везти мое новое приобретение. Стала жалобно взывать о помощи. Вскоре нашлось двое мужчин, которые везли свой груз в Москву. Договорились. Электродвигатель быстро перекочевал в крытый кузов машины, и только тут я поняла , что не следует мне отпускать от себя теперь уже мой, так трудно мне доставшийся, электродвигатель. Ехать поездом из Ярославля мне нельзя: я ведь потом не найду ни этих мужчин, ни электродвигатель. Решаю ехать в кузове машины, мужчины сидели в кабине. В фанерном кузове было по бокам два крошечных окошка, через которые я по проплывающим ярким огням могла судить о том, что мы проехали какой-то город. Продрогла я сразу. Периодически нас на трассе останавливала милиция, чтобы проверить, не везем ли мы в Москву елку к новому году. Во время остановок мужчины просили у меня денег в счет будущей оплаты и куда-то зачем-то бегали. Я пританцовывала в машине, пытаясь хоть как-то согреться. Где-то во второй половине пути мне в кузов бросили какую-то ледяную овчину. Я завернулась в нее, но она еще больше меня холодила. Пришлось опять пританцовывать. Вдруг машина неожиданно остановилась. Мне было заявлено: “Мы приехали”. Было это где-то в районе Подлипок. На мой вопрос: “А как же я?”, мне было отвечено: ”Как хочешь”. Тут я употребила все свое ораторское искусство, которым никогда не обладала. Я рассказала о роли Партии и Правительства в жизни каждого отдельного члена общества, о роли нашего Отечества в мировой цивилизации и еще что-то. И это все стоя в кузове машины, как И.В. Ленин на броневике, в темной ночи, на безлюдном шоссе под хлопьями падающего снега, на трескучем морозе. Сама я после этой речи немного разогрелась. Закончилось все тем, что озверевшие мужчины забрались в кабину, и мы поехали в Москву. Во двор МИХМа мы въехали в 2 часа ночи. Я перечислила здесь только самые яркие события из моей аспирантской жизни. Их было, конечно, больше. Все не перечислить, но срок аспирантуры уже заканчивался.
[[Файл:таблеточная.png|450px|thumb|left|Вот она, моя таблеточная машина]]
Было очень много сделано, и работу нужно было доводить до конца. Мой коллега по аспирантуре добрейший Валентин Сергеевич Захаров, жалея меня, стал настоятельно рекомендовать мне пойти преподавать в МИХМ. Уж к этому я совсем не была готова. Да и что я могу преподавать? Я же ничего не знаю и не умею. И потом – преподавать, - это так ответственно. Сомнения эти длились очень долго, но манила мысль о том, что я целый рабочий день буду в институте. Неожиданно мне предложили работу на кафедре "Начертательная геометрия и черчение”. Должность ассистента предполагала оклад в 105 руб. Это после моего 16-летнего общего стажа работы. Но оклад меня не смущал. Знаний у меня хватало - все годы тесно общалась с чертежами, свободно ориентировалась в ЕСКД. Меня смущало только одно - я не знала, что такое процесс преподавания и не знала, как я с этим справлюсь. Но все оказалось просто и даже увлекательно. Мне нравилось, как светлеют лица студентов после моих объяснений, как доходит до их сознания материал, который я им объясняю, и мне показалось, что я на верном пути. Я получала удовольствие от общения со студентами. "Задержалась" я на кафедре "Начертательная геометрия и черчение" почти на 30 лет. Параллельно принимала участие в исследовательских работах на кафедре КМХП. Общение с Эрмаром Эрнестовичем и со всеми преподавателями этой кафедры было всегда радостным и приносило удовлетворение. Было много командировок в Ленинград, на завод-изготовитель моей таблеточной машины - завод "Металлист" и в ОКБ ЛЕНПОЛИМЕРМАШ, в Киев на УКРПОЛИМЕРМАШ, на Ждановский завод технологического оборудования медицинской промышленности и т.д. Много раз я докладывала результаты своей работы на отраслевых конференциях в Одессе, Севастополе, Калинине, Туле и т.д. Защитила я диссертацию только в сентябре 1974 г. Вот_так сложилась моя трудовая биография, а вместе с ней и жизнь. Я очень благодарна судьбе за то, что меня всегда окружали весьма достойные и умные люди. Эрмар Эрнестович для меня всегда был образцом преподавателя, научного руководителя, просто интеллигентного и порядочного человека. Он был всегда приветлив, вежлив, доброжелателен, чрезвычайно работоспособен, безупречно и аккуратно одет. Рядом с ним всегда хотелось дотянуться до его уровня, хотя было ясно, что это невозможно. Большую и неоценимую помощь оказал мне Гдалий Леонтьевич Мазур. Возрастное нездоровье не позволяло ему приезжать в институт - из дома он не выходил. Вдруг он предложил мне сам почитать мою диссертацию. К тому времени она уже была отпечатана в черновом варианте. Я приезжала к нему домой много раз, каждый раз оставляя для прочтения очередную главу диссертации. Он внимательно читал, делал замечания. Потом при встрече мы с ним все это обсуждали, выясняли все возникшие у него вопросы и сомнения. Эти общения с Гдалием Леонтьевичем придавали мне уверенности в том, что работа моя выполнена добросовестно.
[[Файл:Студенты.jpg|500px|thumb|right|О.Б.Федюкина на занятиях со студентами]]
На "заслуженный отдых" с преподавательской работы я ушла по многим причинам. Одна из них - дома меня ждала очень большая, нужная, ответственная и напряженная работа, которой я занимаюсь по сей день. Случилось так, что в моих руках оказался большой семейный архив, состоящий из старых документов, писем и фотографий. Все это много десятилетий хранила старшая сестра моего отца, моя тетя. Пока я работала, времени на работу с архивом у меня не оставалось. Здесь требовалось большое внимание - нужна была тщательность, терпение и аккуратность. Документы требовали реставрации, письма - систематизации и расшифровки / Из документов и писем я узнала, что гражданская война лихо прошлась по судьбам моих предков. Красные, белые, зеленые - тут все понятно, - была братоубийственная война-бойня. Но у нас всегда были, есть и, наверное, будут недоброжелатели, которые творили много зла, которые  преследовали троих детей, выселили из собственного дома, разграбили имущество. В 1929 г, они бежали из родного города в Подмосковье. Об этих событиях нам, детям, никогда ничего не рассказывалось. Все это я узнала из сохранившихся писем и документов. Я долго не знала, что мне делать с моим семейным архивом. По совету большого знатока архивных дел Валерия Анатольевича Любартовича я обратилась в краеведческий музей того маленького городка. Музейные работники откликнулись, проявили большой интерес и вот уже 4 года мы активно переписываемся. Я пересылаю им много старинных документов, фотографий, посылаю предметы быта семьи предков. В музее организована экспозиция, посвященная жизни семьи моего деда, который занимал в городе престижные должности, хотя происходил из бедной крестьянской семьи. Получив начальное сельское образование, он потом много учился, сдавал экстерном экзамены, выдержал испытание на замещение должности частного поверенного. В исторической библиотеке я нашла упоминание о нем в "Памятной книжке Саратовской губернии на 1910 год”. Историческую библиотеку я посещаю, чтобы разобраться в событиях гражданской войны. Недавно сделала запрос в Военный архив, запросила документы на моего деда и его окружение. Выяснилось, что сведения о моем деде на его родине в городском архиве не соответствуют действительности. Хочется установить истину и справедливость, хотя я знаю, что установить их очень и очень трудно, даже невозможно, но это мой долг перед предками. В упомянутом выше музее ежегодно проходят научно-краеведческие конференции. На одной из них в 2005 г. прошел мой доклад "Долгое эхо гражданской войны”. Тезисы докладов опубликованы. Мое имя вместе с именем деда попало в Интернет. Это меня музейщики "пропечатали”, сама я к этому не стремилась. Из фотографий готов альбом. Впереди работа с письмами. Их около 120. Меня ждет работа - напряженная и кропотливая.