К 125 летию Петра Леонидовича КАПИЦЫ
Содержание |
МИХМ - НПО ГЕЛИЙМАШ
[[1]]
П.Л. КАПИЦА – СОЗДАТЕЛЬ КРИОГЕННОЙ ОТРАСЛИ В СССР
(Эйдельман В.С., Никиткина Г.В., Балаховская Т.И.) .
Истоки кислородной промышленности в СССР
Всесоюзный автогенный трест
В середине 20-х годов развитие машиностроения, металлургии и других отраслей промышленности потребовала производства сжатых газов, что ускоряло и удешевляло все работы. Уже в 1926 году было создано «Русско-американское смешанное акционерное общество сжатых газов» (РАГАЗ) для использования новейших усовершенствований заграничной техники в кислородном деле. В 1930 году вместо общества РАГАЗ был учрежден Государственный всесоюзный автогенный трест (ВАТ), которому были подчинены все заводы по производству кислорода и ацетилена.
ВАТ заключил договор с немецкой фирмой «Мессер и Ко» на проектирование завода для производства автогенной аппаратуры и в Москве, в Тюфелевой роще был построен 1-й Московский аппаратный завод (1-й МАЗ, после 1940 г. был переименован в 1-й Московский автогенный завод) для воздухоразделительных установок (ВРУ) и получения кислорода для газовой сварки и резки.
Постановлением Высшего Совета Народного Хозяйства СССР № 47 от 4 ноября 1931 года ввоз газовой аппаратуры из-за границы был прекращен.
В 1929 году в Московском химико-технологическом институте им. Д.И. Менделеева началась подготовка специалистов по глубокому холоду, выпуск которых начался уже в Московском химико-технологическом институте (МИХМ), выделившемся из МХТИ в 1931 г.
В 1932 году при МВТУ им. Н.Э. Баумана была организована специализация по глубокому холоду, и в 1934 году состоялся выпуск первых трех специалистов – П.П. Соколова, Л.А. Садовникова и М.Б. Столпера.
При ВАТ было организованно особое конструкторское бюро (ОКБ), руководителем которого стал недавно закончивший МИХМ И.П. Усюкин. В состав ОКБ вошли А.В. Захаров, И.П. Ишкин, Г.В. Лаздин, Л.Б. Фалькевич, И.В. Васильев. Техническим консультантом был назначен профессор МВТУ Н.И. Гельперин.
Одна из первых отечественных установок (С-230) для получения 250 м3 кислорода в час, была спроектирована под руководством профессоров МВТУ С.Я. Герша, Н.А. Доллежаля и С.Н. Семихатова. Эта установка была изготовлена на 1-м Московском аппаратном заводе, который в 1931–1933 гг. стал центром производственных, опытно-конструкторских и экспериментальных работ по производству воздухоразделительных аппаратов.
С этого времени в СССР начинается серьезное развитие кислородного машиностроения и применение кислорода и азота в металлургической и химической промышленности.
В 1934 году приехавшему из Кембриджа Петру Леонидовичу Капице не разрешили вернуться в Англию, в 1935 началось создание Института физических проблем (ИФП), где должны были продолжиться начатые в Кембридже работы по криогенике. ИФП был очень небольшим, даже по тогдашним масштабам: 7 научных сотрудников, 7 лаборантов, техников и конструкторов и около 20 рабочих высокой квалификации – механиков, стеклодувов, столяров, электриков. С этими людьми Капица за полтора-два года построил установку для получения жидкого воздуха на новых принципах. Уже весной 1935 года Капица посетил Первый Московский автогенный завод, где познакомился с инженерами, проектирующими воздухоразделительные установки. В том же 1935 г. были пущены в эксплуатацию первые три азотные установки Г 6800. Так был выдержан первый серьезный экзамен на пути создания в нашей стране новой отрасли – кислородного машиностроения.
В районе г. Балашиха в 1937 г. было начато строительство еще одного предприятия – Балашихинского кислородного завода (БКЗ), предназначенного не только для производства кислорода, но и для изготовления кислородного автогенного оборудования. В 1939 г. состоялись опытные пуски крупнейшей отечественной установки для получения 5000 м3/ч 60%-ного кислорода. В 1940 г. успешно завершены опыты по перевозке жидкого кислорода железнодорожным транспортом.
В эти годы группой ученых (И.П. Ишкин, И.Н. Дробинин, С.Е. Дунаев, К.С. Буткевич и др.) был выполнен большой объем научных исследований по созданию насосов, детандеров, газификаторов жидкого кислорода, оборудования для получения аргона.
Тогда же, в 1939 г. по предложению Капицы, на Первом Московском аппаратном заводе было организованно опытно-конструкторское бюро по созданию турбодетандеров новой конструкции, на базе которых в дальнейшем были разработаны кислородные установки низкого давления (руководители бюро В.А. Гиттис и М.М. Левитин). В бюро были приглашены также специалисты завода «Борец». На 1-м МАЗе был создан специальный цех турбодетандерных кислородных установок.
Кафедра турбокислородных установок МИХМ
В середине 40-х годов в отрасли сложилась уникальная ситуация: руководителем Главкислорода – структуры уровня министерства – стал ученый с мировым именем академик Капица. Он понимал, что стране необходимо не только создание новых установок, но и подготовка специалистов всех уровней для их проектирования, монтажа и эксплуатации. Уже в 1942 году Капица начал писать свой фундаментальный труд, который лег в основу всех его лекционных курсов по установкам глубокого охлаждения. Совместно с одним из самых известных специалистов отрасли – профессором К.Ф. Павловым – Капица разрабатывал программы подготовки кадров как высшего, так и среднего звена.
В состав 1-го МАЗ входило СКБ Московского института химического машиностроения, поэтому кафедру оборудования турбокислородных установок решено было организовать в МИХМе. Приказ о ее создании вышел 16 августа 1944 г., заведующим кафедрой был назначен профессор К.Ф. Павлов. Поскольку Павлов был тяжело болен и долгое время находился в больнице, и.о. завкафедрой и ее фактическим руководителем стал П.Л.Капица. Доцентами были назначены сотрудник ИФП М.П. Малков и доцент МИХМа А.А. Григорьев, а заведующим лабораторией – Н.К. Елухин.
Одновременно была создана группа кислородчиков в Московском машиностроительном техникуме и начал выходить ежемесячный журнал «Кислород».
Таким образом, к середине 1944 года научная работа была сосредоточена в ИФП, производственная и проектная – в СКБ и на заводе, а кафедра МИХМа и техникум обеспечивали подготовку кадров.
Кафедра начала работу со студентами 3 4 курсов, которые были отобраны Малковым из других московских ВУЗов и переведены на новую кафедру. 1944 1945 учебный год стал первым годом работы кафедры, а уже в 1946-1947 гг. были выпущены две группы – всего 55 человек. Выпускники этого первого, «Капицынского» выпуска заняли ведущие позиции в различных отраслях промышленности. Среди них 2 лауреата Государственной премии, 9 докторов наук и 8 кандидатов наук.
Летом 1946 года Капица попал в опалу и был снят со всех постов. Место заведующего кафедрой занял М.П. Малков. А еще через год кафедра была перепрофилирована, получив более широкую тематику, и ее возглавил директор ВНИИКИМАШ И.П. Усюкин, который руководил ею до 1981 года. Затем этот пост занял директор НПО «Криогенмаш» член-корр. АН СССР В.П. Беляков, а в 1986 году на это место пришел заместитель генерального директора по науке НПО «Криогенмаш» Н.В. Филин ([2] ) . С 1992 по 2013 год кафедрой заведовал зам. директора по науке ВНИИХОЛОДМАШ И.М. Калнинь. Ежегодно кафедра выпускала 50 150 специалистов-криогенщиков, в 2006 году на кафедре была открыта мемориальная аудитория им. П.Л. Капицы, а с 2011 года она получила название «Кафедра техники низких температур им. П.Л. Капицы».
Мемориальная аудитория имени П.Л. Капицы (МГУИЭ до 2012 г.)
В 2006 году в МГУИЭ праздновали 75-летний юбилей кафедры ХКТ.
Материалы, посвященные этому событию и истории кафедры, были представлены на страницах газеты Аудитория за Декабрь 2007 г. №6 14541 р. 1, 2 ([[3]] , [[4]] )
Заметный след в истории кафедры оставил академик П.Л.Капица, возглавлявший ее в 1944-1946 годах. Открытие мемориальной аудитории им. П.Л. Капицы в 2006 году не осталось незамеченным мировой общественностью. Особенно радостным это событие стало для выпускников кафедры 1947 года. 29 ноября 2007 года они собрались на кафедре "Холодильная и криогенная техника", где встретились с сокурсниками, с нынешним коллективом кафедры, аспирантами и студентами.
Выдающийся советский ученый П.Л.Капица начал заниматься вопросами получения кислорода из воздуха в 1936 году. Он предложил цикл низкого давления с высокоэффективным турбодетандером (во всем мире этот цикл известен как цикл Капицы). С началом Великой Отечественной войны в стране резко возросла потребность в жидком кислороде, и в 1943 г. П.Л.Капица был назначен начальником Главкислорода. Так он получил возможность широко внедрить разработанную под его руководством установку ТК-200 (200 л/ч жидкого кислорода). Одним из этапов работ в этой области была подготовка высококвалифицированных специалистов. Для решения поставленной задачи академик П.Л.Капица и профессор К.Ф.Павлов совместно разработали программы подготовки инженеров-кислородчиков, учитывающие как отечественный, так и зарубежный опыт обучения студентов.
Осенью 1944 года в МИХМе была создана кафедра "Турбокислородные установки" (на базе кафедры "Холодильные и газовые производства") и сформированы 2 группы III и IV курсов (38 и 16 человек) из студентов МИХМа, МВТУ, МАИ и других вузов после собеседования, которое проводил М.П.Малков. К преподаванию были привлечены: доцент МИХМа А.А.Григорьев, сотрудники Института физических проблем М.П.Малков, А.Г.Зельдович, А.Б.Фрадков, И.Б.Данилов. Основным предметом был комплексный курс "Термодинамические основы криогенной техники". Много времени студенты проводили непосредственно в Институте физических проблем, где были организованы семинары. Студенты проходили практику во ВНИИКимаше и на заводе г.Балашиха. Преподавателями общетехнических дисциплин в те годы были В.А.Юдин, Э.Э.Кольман-Иванов, В.Н.Костин, известные как авторы учебников, по которым учатся и нынешние поколения студентов.
Под руководством П.Л. Капицы кафедра проработала недолго. В 1946 году П.Л.Капица подвергся гонениям со стороны руководства страны, в результате чего его сняли с руководящих постов и он был вынужден уйти с должности заведующего кафедрой. Однако за короткий срок уже была сформирована научная и педагогическая школа, которая определила развитие криогенной техники на многие годы.
Две "капицынские" группы были выпущены зимой и летом 1947 года. Тематикой дипломных проектов стала разработка турбокислородных установок средней и большой производительности для производства жидкого и газообразного кислорода.
Выпускники обеих групп были распределены в ведущие организации отрасли: ВНИИКимаш, Гипро-кислород, ГИАП, ВНИИ вакуумной техники, Химаппаратпроект, НИИ неорганических материалов.
Сохранилось не очень много информации о выпускниках I группы, некоторые из которых – участники Великой Отечественной войны.
Одним из самых известных выпускников I группы был лауреат Ленинской премии, доктор физико-математических наук, профессор В.Л.Броуде. К 80-летию со дня его рождения в Черноголовке прошла конференция по кристаллографии.
Доктор технических наук, профессор В.М.Платонов работал в ГИАПе, НИИССе, Физико-техническом институте им. Л.Я.Карпова. Награжден орденом "Знак Почета".
На встрече 29 ноября присутствовал патриарх советской криогеники, доктор технических наук, профессор МЭИ В.М.Бродянский, известный как создатель научной школы, использующей эксергетический метод. [[5]]
Бывшие студенты II группы сохранили дружбу до сих пор: они организуют встречи каждые 5 лет. О том, как сложилась их творческая жизнь, известно благодаря старосте этой группы Е.А.Чернышевой.
7 человек защитили кандидатские диссертации:
Виноградов Михаил Иванович (дважды лауреат Государственной премии СССР); Денисенко Галина Федоровна; Мармер Эдуард Никитович (автор двух открытий); Роговая Ирина Александровна; Сум-Шик Леонид Ефимович; Цейтлин Александр Борисович; Нусинов Марк Давыдович.
5 человек защитили докторские диссертации: Арсеньев Юрий Дмитриевич; Дильман Виктор Васильевич; Каганер Михаил Григорьевич; Наринский Григорий Борисович; Олевский Виктор Маркович (дважды лауреат Государственных премий СССР и дважды лауреат премии Совета Министров СССР).
Кроме того, два выпускника II группы награждены орденами Трудового Красного знамени: Дунаев Николай Борисович – двумя орденами; Краскин Александр Аркадьевич – одним.
Не все выпускники "капицынской" группы живут сейчас в России. Так, доктор технических наук Г.Б.Наринский, проработавший 46 лет во ВНИИКимаше - НПО "Крио-генмаш", занимавшийся анализом криогенных процессов и разработкой криогенных установок, последние годы живет в США. Среди экспонатов мемориальной аудитории им. П.Л.Капицы – написанная им статья "Histoty of Academician P.L.Kapitsa the problem of Oxigen Production", опубликованная в журнале Американского криогенного общества «Gold Facts» (1992).
В год 60-летия окончания МИХМа выпускники "капицынских" групп собрались на своей кафедре - ныне "Холодильная и криогенная техника". Преподаватели, сотрудники, аспиранты и студенты кафедры с энтузиазмом восприняли идею такой встречи, которая состоялась 29 ноября. Гостей проводили в портретную галерею МГУИЭ, где они увидели портреты многих своих преподавателей. Экскурсия продолжилась на втором этаже в Музее истории МГУИЭ. Гостей встретил зав.каф. проф. И.М.Калнинь и рассказал бывшим студентам о сегодняшнем дне их родной кафедры. Особый интерес гостей вызвала мемориальная аудитория им. П.Л.Капицы: копии портретов кисти Б.М.Кустодиева "П.Л.Капица", "П.Л.Капица и Н.Н.Семенов", барельеф П.Л.Капицы работы А.Портянко, копии дипломов двух Сталинских премий и диплома Нобелевского лауреата П.Л.Капицы, книги из личной библиотеки П.Л.Капицы.
Кульминацией встречи стало торжественное заседание сотрудников и выпускников кафедры в обновленной лаборатории. Празднично звучал гимн "Gaudeamus Igitur" в исполнении ансамбля "Стиль" МГУИЭ. Звонкие молодые голоса создали радостную и приподнятую атмосферу, объединив всех присутствующих.
Заведующий кафедрой рассказал об истории "капицынского" выпуска. Пришедшие на встречу выпускники 1947 года были представлены присутствующим.
Слово было предоставлено виновникам торжества. Живые, эмоциональные, содержательные выступления подчеркивали яркую индивидуальность каждого гостя, заставляя всех участников встречи забыть о возрастных различиях. Вспоминали гениальность П.Л.Капицы, рассказывали о красоте предложенных им технических решений и о важности красоты не только в обычной жизни, но и в науке. Говорили о любви к своей профессии, к родному институту и кафедре, с радостью отмечали, что сегодняшний МГУИЭ и кафедра ХКТ сохраняют добрые традиции и находятся на высоком современном научно-техническом уровне. И, конечно, особые теплые дружеские наставления были обращены к молодежи – нынешним студентам и аспирантам кафедры - наследникам и преемникам учеников великого Капицы.
Приятной неожиданностью для всех стало исполнение ансамблем "Стиль" "Песни о кислороде" и "Песни кислородчиков". Слова этих песен были сочинены в 1945-1947 годах присутствовавшими на встрече Арсентьевым и Олевским.
Встреча удалась.
Она подарила гостям радость общения друг с другом, возможность быть услышанными внуками и правнуками; а преподавателям, сотрудникам и студентам кафедры – живое ощущение причастности к великим достижениям старших поколений.
АРХИВ
Фотокопии документов
 |  |  |
Письмо И.П. Усюкина И.В. Сталину о деятельности академика П.Л. Капицы
Многоуважаемый Иосиф Виссарионович.
По указанию работников аппарата ЦК ВКП (б) мне пришлось с февраля месяца 1946 г. заниматься теоретическими работами и деятельностью академика Капицы П.Л., который в продолжение 7—8 лет обещает самый дешевый кислород и до сих пор не дал его.
Результаты работы были изложены в докладной записке на имя т. Маленкова Г.М., который впоследствии адресовал ее Вам.
Правительственная комиссия под председательством тов. Сабурова, работающая по этому же вопросу, позднее подтвердила основные положения и выводы моей записки.
В связи с предстоящей реорганизацией системы Главкислорода и неблагополучием в некоторых вузах и Академиях наук я считаю необходимым обратить Ваше внимание на ряд вопросов:
1. Оставить на руководящей работе заместителей Капицы и директора НИИКИМаша не будет полезным для дела. Эти люди не помогли партии и правительству разобраться в деле, а увлеклись собственным благополучием, стали превозносить заслуги Капицы, сбивая советскую общественность с правильного пути. Даже после выводов Комиссии под председательством Сабурова они продолжают до сих пор отстаивать свои позиции. Их использование в системе Главкислорода возможно только на второстепенной технической работе.
2. Выдвижение на руководящую техническую работу профессоров из правительственной комиссии (Усюкина, Герша и Гальперина) вряд ли целесообразно, так как эти товарищи являются представителями различных школ, а поэтому может иметь место выдвижение и захваливание одного направления и замалчивание другого. Кроме того, их активная работа по разъяснению неправильных позиций академика Капицы может рассматриваться некоторыми кругами как преследование личных целей.
Ввиду того что они являются крупнейшими знатоками в области глубокого холода, их необходимо привлечь5 к разработке наиболее совершенных принципов получения дешевого кислорода и для участия в технических советах.
3. Для руководства Главкислородом должен быть выдвинут товарищ типа министров, работающих в комиссии, возглавляемой т. Сабуровым. На руководящую техническую работу необходимо выдвинуть работников системы Главкислорода (а не со стороны), которые помогли снабжать страну кислородом, товарищей партийных и оправдавших себя. Среди них можно назвать инженера Воскресенского (главный инженер 1-го автогенного завода), инженера Крымского (нач. аппаратурного цеха 1-го автогенного завода) и ряд других руководящих инженеров коммунистов. Безусловно необходимо вернуть в систему Главкислорода работников, ранее работавших в его системе и используемых сегодня не по назначению.
зарплату. Им подобраны такие помощники, которые в противоречии с истиной (о чем они знают) твердят на лекциях только о гениальных открытиях Капицы, замалчивая объективные достижения современной науки и техники в области глубокого холода. Таким образом, лучшая часть молодежи института испорчена и ее необходимо перевоспитывать.
Капицу и его помощников необходимо освободить от воспитания молодежи, а сам факт одностороннего и неправильного обучения должен явиться предметом суждения парторганизации.
5. Значительная часть работ Академии наук связана с вопросами получения дешевого кислорода по методу академика Капицы, и из стен Академии наук вышли чрезмерные захваливания и рекламная шумиха по работам Капицы в области кислорода. Этот шум подняли люди, которые в области производства кислорода или мало понимали, или совсем ничего не понимали и не понимают, но были связаны близкими дружескими или семейными отношениями.7 Особенно рьяно проявили себя академики Семенов, Иоффе, Бардин и тт. Федоров, Писаржевский и другие. Эти похвалы проникли на страницы не только нашей, но и заграничной печати. Сам же Капица о наших инженерах писал в журнале «Под знаменем марксизма», № 7—8 за 1943 г., что они не выросли до понимания задач новой техники, и там же писал, что докладывал Президиуму Академии наук об открытии, которое он сделал.2
«Можно было показать, что дешевле всего кислород получать из воздуха» — честь этого открытия принадлежит другим и эксплуатируется в промышленности около 50 лет. Наши же академики, приняв это за открытие, принялись еще больше хвалить Капицу, и в это захваливание включились даже такие маститые ученые, как Штерн Л., Образцов, Лысенко и другие, тоже далеко стоящие от вопросов производства кислорода. Между тем за границей читают наши журналы (особенно противники) и видят, как низко ставит Капица наших техников и ученых. Не потому ли они поднимают вокруг его имени шум?7
Мне кажется, вопрос о деятельности Капицы должен быть рассмотрен общественностью и парторганизацией Академии.
Ведь недобросовестность в науке мало того что может принести колоссальный ущерб народному хозяйству, но и создать последователей, которые под флагом науки преследуют личные цели и наносят ущерб как науке, так и государству.
Что факты, изложенные выше, имеют место в науке, вряд ли нужно доказывать, поэтому целесообразно своевременно их предупредить.
Доктор технических наук, профессор И. Усюкин
23/VII 46 г.
Партийный билет № 6158022.
Проштампованная помета в правом верхнем углу документа: Поступило 25 июля 1946 е О.С. ЦК ВКП (б).
АТОМНЫЙ ПРОЕКТ СССР: Документы и материалы: В 3 т. /Под общ. ред. Л.Д. Рябова. Т. II. Атомная бомба. 1945-1954. Книга 2 / М-во РФ по атом. энергии; Отв. сост. Г.А. Гончаров. - Саров: РФЯЦ-ВНИИЭФ, 2000. (Текст приведён в редакции публикаторов: [6])
Капица Пётр Леонидович. Письма о науке. 1930—1980
(Выборка: письма 106) - 111) [7])
106) И. В. СТАЛИНУ 19 мая 1946, Москва
Товарищ Сталин,
Назначенная Вами 13 апреля комиссия по существу закончила свою работу по обследованию моего кислородного метода. Отзыв экспертов был благоприятный. Комиссия его приняла. Пристрастность заключения в мою пользу предположить трудно, так как в подборе членов комиссии я не участвовал, эксперты подобраны были не мной и работали они не у меня. Я думал, что этим вопрос уже исчерпан.
Но совсем неожиданным для меня Вашим новым постановлением от 14 мая расширяются задачи комиссии и включаются в нее профессора Герш, Гельперин и Усюкин (106*), т.е. в комиссии специалисты по кислороду представлены только людьми, явно враждебными направлению моей работы. Эти трое — обиженные мною <...> так как я не хотел их привлечь к нашей работе. Делал я это потому, что считаю их не только не сделавшими ничего значительного, а, наоборот, беспринципными и вредными людьми, любящими ловить рыбу в мутной воде. Мои попытки вызвать их на открытую дискуссию в Техническом Совете Главкислорода не были успешными, они либо молчали, либо не приходили, ведь их научный багаж очень ограничен. Их основной метод действия — за спиной писать письма членам правительства, используя в основном те колебания и сомнения, которых при новизне вопроса всегда много. Что это не лично мое мнение, Вам, например, может рассказать тов. Кафтанов, которому не раз приходилось разбирать их дела как по Высшей школе, так и по Сталинскому Комитету (106**).
Привлечение этих людей как судей моей деятельности нельзя рассматривать как объективное, это просто оскорбительно для меня. Так можно было поступить только тогда, когда хотелось бы затруднить и погубить мои работы и подорвать мой авторитет.
Я всегда сочувствовал общественному контролю, и все правительственные комиссии, включая и эту (а их уже было три), были назначены по моей просьбе. Но до сих пор спрашивали мое мнение о вопросах для обсуждения и составе комиссий. Теперь этого не было сделано и на заседание новой комиссии меня даже не позвали. Даже преступнику дают право отвести присяжных, и он имеет право присутствовать на суде. Ведь это явно враждебное отношение. Чем я заслужил его?
Если теперь хотят обсудить вне Технического Совета Главкислорода всю кислородную проблему, как она нами поставлена, то это надо делать с более квалифицированным составом специалистов в комиссии. Необходимы турбинщики, как Жербин, Гринберг, по редким газам надо привлечь Фастовского, Ишкина, по азоту — Рябенко, по снабжению кислородом автогенной промышленности — Шишкова, по кислороду — Мороза, Малкова. По жидкому кислороду нужны специалисты, по реактивным снарядам и авиации, по подводному делу, где кислород имеет большое значение н применяется в наибольших количествах. Председателя надо скорее типа академика Бардина или очень ответственного государственного лица с кругозором, и объективность которого была бы вне сомнений. Вопрос для решения надо, четко сформулировать. Контроль над организационной и хозяйственной деятельностью, пункт «д» постановления лучше разобрать отдельной комиссией, не мешая его с научно-техническими принципиальными вопросами (106***).
Об этих изменениях я и прошу Вас.
П. Капица
P. S. Конечно, идти против фактов трудно, и я надеюсь, что большинство членов комиссии признает достигнутое, но все же объективного заключения от такой комиссии ожидать нельзя, особенно по вопросам оценки перспектив.
В результате пункта «д» Вашего постановления уже сейчас в Главке и в Институте работают совконтролеры и общее настроение удрученное. Пишу об этом Вам, так как все это вредит и тормозит нашу работу. Хотелось бы также, чтобы товарищу Сабурову объяснили, что новое научное достижение, как бы оно ни было оценено, не есть преступление, а ученый — не преступник и требует иного с собой обращения.
107) И. В. СТАЛИНУ 29 мая 1946, Москва
Лично
Товарищ Сталин,
Поскольку Вы поставили вопрос о необходимости иметь у нас свою передовую науку и технику, я хочу Вам написать, как проходила моя научная работа, что ей мешало и помогало, и почему она пришла к такой концовке; может быть, Вам это будет интересно.
Ученый-новатор, чем он крупнее, тем дальше он видит такие перспективы и пути к ним, в которые другие даже не верят. Ведь если бы другие так же видели и верили, то они сами бы шли этими путями. Поэтому, не будучи прозорливым специалистом, часто трудно бывает различить бесплодного фантазера, ловкого шарлатана и настоящего ученого. Основная трудность задачи поддержки самого нового в науке и технике для государственного деятеля — это уменье различать и оценивать эти три типа людей, не имея при этом необходимой возможности вникнуть в существо вопроса. Тут и делаются обычно ошибки, и часто они бывают губительны.
Я думаю, что лучший план для решения этой задачи следующий. Начинающий новатор сперва поддерживается крупным ученым или инженером, и тогда надо верить оценке учителя. Самостоятельного работника судят по тому, что он уже сделал раньше, и на этом основывают к нему доверие в его новых начинаниях. Поэтому всегда надо очень тщательно изучать завершенные достижения ученого, а не обещания, как бы заманчивы они ни были. Мой жизненный путь ученого показал, что так можно наиболее убедительно заслужить доверие и получить возможность творчески работать.
Начал я работать у Резерфорда, он был большой ученый и был гениально прозорлив. Я обязан ему тем, что он смело поддерживал мои начинания молодого ученого. Он видел возможности их осуществления, когда большинство сомневалось. Под его крылом я сделал сверхсильное магнитное поле, открыл в нем ряд явлений, нашел новый метод ожижения гелия и пр. По мере работы у него не только наша дружба крепла, но он все больше меня поддерживал и, наконец, построил для меня институт. Но главное, что я ценил, это [то], что я чувствовал в нем неизменную опору. Ведь когда начинаешь что-либо повое, ты сам полон сомнений, есть риск, затруднения, неудачи, глупости. Но то, что он верил в меня, давало мне смелость и силы.
Вот я в Союзе один. Но у меня уже есть имя, за счет этого имени, за счет прошлого я могу брать риск самостоятельно и имею возможность его осуществлять в институте. В области науки у нас в институте дела шли неплохо, открыта сверхтекучесть и мною и моими учениками сделай ряд уже признанных работ. Но вот параллельно я решил заняться проблемой кислорода. Кислорода в большом масштабе. Эта проблема выходит из рамок института, ее осуществление значит переворот в ряде отраслей промышленности, и я думал, что для нашей страны это очень важно. Тут нужно было доверие и поддержка уже в больших масштабах.
Проблема имела две стороны, первая — поднять интерес к этой проблеме в металлургии, химии, газификации и других областях. Это было нетрудно, потенциальный интерес уже существовал, надо было только организовать и воодушевить людей.
Второе — нужда в дешевом кислороде и притом в больших количествах. Это труднее. Я видел, что без нового направления в технике тут ничего настоящего не выйдет. И, как Вы знаете, я, по аналогии с энергетикой больших масштабов, пошел по турбинному методу.
В 1939 году я опубликовал свои первые работы, где я давал общее идейное направление, там был описан осуществленный мною турбодетандер как основное средство для решения этой проблемы. Большинство не хотело верить реальности этой возможности. Я увидел, что один в поле не воин, что для решения этой задачи в больших масштабах нужно привлечь и объединить лучших ученых, обучить мастеров, растить молодежь. Поэтому я непрерывно стараюсь вовлечь в работу наших лучших людей.
Для этого я и просил назначать, по мере развития работ, правительственные комиссии экспертов. Я предполагал, что в комиссии, чтобы дать отзыв, они волей или неволей должны были понять до конца существо вопроса и убеждаться в том, что мое решение на правильном пути. Так оно и выходило.
Началось это с решения получения турбинным методом жидкого воздуха. Потом был получен жидкий кислород в обычных масштабах, потом в несколько раз больших, чем кто-либо другой мог достичь, и, наконец, турбинным методом — газообразный кислород. Путь в основном кончен. С каждым этапом ко мне приходило все больше и больше людей. Создан Главкислород, где собрались лучшие люди, работающие в этой области техники,— Павлов, Малков, Мороз, Ишкин и другие.
Я знаю только двух крупных специалистов, о которых я жалел, что обстоятельства не позволяли им работать с памп,— это Рябенко и Фастовский. Таких же беспринципных людей, как Герш, Усюкин, я, несмотря на их просьбы, не привлекал, так как считаю, что они только вредны. В вузах и техникумах мы готовим молодежь, на нашем 28-м заводе уже растут кадры рабочих и инженеров, умеющих строить и эксплуатировать эти машины.
Правда, у нас есть еще слабости, как у новорожденного, но для меня ясно, что уже проложен новый путь, но его надо еще вымостить, чтобы ездить с комфортом.
Уже скоро придет то время, когда мне не страшно будет уйти и вернуться целиком в лабораторию, будут люди, продолжающие мою работу и мои идеи.
За границей наши идеи тоже начинают признаваться. Генеральная Электрическая Компания США предлагает нам вместе разрабатывать кислородные установки (они через Внешторг делали официальный запрос). Хочет сотрудничества Меллоновский Институт в Питсбурге, они предлагают мне заняться переводом американской металлургии на кислород. Британская Кислородная Компания и другие концерны хотят купить наши патенты. Эти объективные факты показывают, что здесь мы явно опередили других, и этим я горд.
Но вот, когда казалось, что этот долгий путь пройден и есть чему порадоваться, получилось иначе. Герша, Гельперина, Усюкина, тех, которые непрерывно мне мешали, интриговали за спиной, льстили в глаза, их сейчас делают моими судьями.
Как этого они достигли? Может быть, они чувствуют, что надо сейчас идти «ва-банк», и пошли по дороге Яго? Получилась шекспировская трагедия. А какова будет ее развязка? Это зависит от Вас.
За эти годы было много борьбы, преодолевания трудностей и работы. В критические моменты, как и сейчас, я Вам писал. Мне часто казалось, что я донкихотствую, и я не раз хотел бросить эту борьбу и полностью вернуться к науке. Но обычно я чувствовал поддержу Вашей сильной руки, и я дрался дальше. Конечно, Вы не могли, как Резерфорд, входить в детали технической стороны моих дерзаний, но мне казалось, что Вы так же, как он, верите мне, а это главное, что мне необходимо. Подчас мне даже казалось, что Вы понимаете трудности моей борьбы. Ведь кто, как не Вы, знает, что такое борьба. Иногда наоборот, меня брали сомнения в надежности Вашей поддержки, ведь Вы никогда не хотели со мной поговорить. Но вот сейчас это Ваше постановление и весь оборот дела вселяют в меня сомнения и очень меня огорчают. Ведь если у меня не будет Вашей поддержки, то мне лучше сразу уходить. По существу, сейчас уйти даже не зазорно, научная проблема закопчена, а я очень устал и мне подчас очень тяжело драться. Ведь драться-то надо сейчас с подвохами людей.
Вот картина истории кислородной проблемы, и так оно обычно бывает. Правильно говорят, что нет ни одного доброго дела, которое не остается безнаказанным. И меня хорошо наказало Ваше постановление от 14 мая.
Как бы плохо другие ни относились к достигнутому, но я все же чувствую радость и гордость, что сделал газообразный кислород турбинным методом, история не упрекнет меня, что я не довел эту задачу до конца.
П. Капица
108) И. В. СТАЛИНУ 2 июня 1946, Москва
Товарищ Сталин,
На заседании экспертов по оценке турбокислородного метода стало известно, что проф. Усюкин послал в ЦК письмо, в котором он отрицательно высказывается о моих работах по турбокислородным установкам. По-видимому, на основании этого письма произошли изменения в составе комиссии и ее задачах. Содержание этого письма мне не известно (108*) .
Как доказательство беспринципности проф. Усюкина прилагаю заверенную копию его выступления на совете Института химического машиностроения, где он дает хвалебный отзыв о моей кислородной установке и выдвигает ее на Сталинскую премию (стр. 3, отчеркнуто карандашом (108**)) . Сделал он это по собственной воле и даже без моего ведома.
За прошедший с этого времени год установка на Балашихе беспрерывно и успешно работает, давая показатели не хуже, чем на приемке. Половина московского кислорода делается этой установкой. Впервые за этот год в Москве ликвидирован кислородный голод, хотя Москва потребляет сейчас кислорода значительно больше, чем до войны. Так что нет объективных данных, которые могли бы так резко изменить мнение проф. Усюкина.
Еще раз обращаю Ваше внимание на то, что такими беспринципными людьми не может быть дана объективная оценка.
Вновь назначенные члены комиссии, даже ни разу не посмотрев установку, написали неблагоприятные отзывы. Все заседания ведутся без моего участия. Никто из председателей экспертных комиссий — ни Первухин, ни Сабуров, ни Малышев со мной ни разу не говорили. Все дело ведется, как разбор преступления, а не научно-технической проблемы. Все это может загубить это большое и новое дело.
П. Капица
P. S. Сегодня ровно два месяца, как не могут вынести решения по оценке наших работ.
109) Г. М. МАЛЕНКОВУ 25 июня 1946, Москва
Многоуважаемый Георгий Максимилианович!
Посылаю Вам мои возражения на заключения экспертных комиссий тов. Сабурова, в которых, по существу, дается описание принципиальной основы работ по кислороду, как по его производству, так и по его внедрению в жизнь, и в которых, мне думается, эксперты не сумели разобраться. Поскольку это охватывает в основном тот период, когда Вы занимались Главкислородом, я думаю, что Вам будет интересно с этим материалом познакомиться.
История этой записки такова.
После пополнения Правительственной комиссии тов. Сабурова 14 мая 1946 г. тт. Первухиным, Малышевым, Гершем, Гельпериным и Усюкиным я к работе комиссии совсем не привлекался. После месячной работы мне были предъявлены готовые заключения экспертных комиссий; одной — по принципиальным вопросам кислородных машин, другой — по снабжению жидким кислородом и работе Балашихи и третьей — по невыполнению правительственных постановлений. Поскольку все специалисты по кислороду в Правительственной комиссии являются противниками моего направления и многие из них считают себя мною обиженными, то это выразилось, конечно, в полной необъективности заключения экспертов. В их заключениях, как Вы увидите, нет ни единого «доброго слова» по нашей работе.
Сейчас вся кислородная проблема повисла над пропастью, куда ее усиленно толкает эта группа под руководством председателя комиссия. Я не вижу сейчас, как ее можно спасти, если у нас нет привычки и традиции уважать и ценить свои собственные научные и технические достижения и основной мотив — это преклонение, зачастую слепое, перед всем иностранным. Я по-прежнему считаю кислородную проблему важнейшей для развития нашей промышленности и думаю, что не будет хвастовством сказать, что я в значительной мере поднял этот вопрос у нас в Союзе как по производству кислорода, так и по освещению важности его применения в ряде отраслей промышленности. Нет никаких оснований думать, что это есть неправильное направление, и только люди, не умеющие глядеть вперед, могут поступать так, как поступают эксперты комиссии Сабурова. Узкий, деляческий подход, стремление действовать наверняка, подражательно уже погубили у нас не одно новое дело. С таким подходом к новому, в какой бы области работы оно у нас ни проявлялось, оно рано или поздно будет обречено на гибель. Недаром у ряда наших научных работников опускаются руки. Если нашим критерием всегда будет только то, что сделано и апробировано на Западе, и всегда будет пересиливать боязнь начинать что-нибудь свое собственное, то судьба нашего технического развития — «колониальная» зависимость от западной техники. Может быть, нам кое-чему в этом направлении следовало бы поучиться у англичан. Англичане говорят: «British is the best» (109*). Находясь в Англии, я пытался им возражать, я им говорил: это лучше у французов, это — у американцев и т. д. Они отвечали: поскольку это наше, оно всегда для нас является лучшим. В этой утрированной постановке вопроса есть своя сила и логика. Может быть, в ней чувствуется английская надменность, но, хотя в нашем кредо «все заграничное лучше» и есть скромность, но оно обрекает развитие нашей техники на жалкое будущее.
Уважающий Вас П. Капица
110) И. П. БАРДИНУ 9 июля 1946, Москва
Глубокоуважаемый Иван Павлович!
Вероятно, Вам будет интересно ознакомиться со стенограммой заседания 21 июня, которая была сделана одним из сотрудников института, участвовавшим в заседании.
Вы там найдете и свое выступление (110*).
Несомненно, стенограмма производит «интересное» впечатление. Заседание можно, пожалуй, сравнить с боем быков. Во всяком случае, вначале, когда хотели во что бы то ни стало раздразнить «быка» . Для этого, как известно, используют наемных пикадоров, матадоров и прочих молодцов. Бык при этой процедуре остается один. А по существу, это занятие, с точки зрения государственной, бессмысленное. Бык — полезное для хозяйства животное, и дразнить его могут только люди с извращенной психологией.
П. Капица
111) И. В. СТАЛИНУ 16 июля 1946, Москва
Товарищ Сталин,
Я получил материалы, которые я ровно месяц просил у Сабурова. Из них следует, что эксперты работали нечестно и ввели в заблуждение членов комиссии. Об этом я подробно написал тов. Сабурову, копию прилагаю.
Это все еще раз подтверждает беспринципность назначенных экспертов, как об этом я Вам писал в самом начале.
Если бы не горесть, что авантюристам такого типа, как Усюкин, Герш, Гельперин и другим, у нас еще раздолье и что они вредят и частью губят развитие пашей передовой науки и техники, и если бы не убеждение, что выводить их на чистую воду — это долг нас самих (как правильно говорил мне Бардин, им надо морду бить), то я давно бы бросил все и занялся бы своим настоящим делом.
Кислородная проблема, как всякое новое и крупное начинание, может развиваться только [тогда], когда о нем по-настоящему заботятся. Я, конечно, верю в то, что я стою на правильном пути, я готов вовсю работать как ученый и брать на себя риск как человек, но этого еще мало, необходимо, чтобы мне верили как ученому и уважали как человека. Сейчас же, на заседании комиссии, меня, как человека и ученого, так оплевали Ваши министры, в особенности Малышев и Первухин, что у меня одно желание — подальше уйти и бросить работать с ними. Так работать бессмысленно.
Поэтому я решительно прошу Вас, хотя бы из уважения ко мне как к ученому, чтобы Правительство поскорее четко решило судьбу развития кислородной проблемы. Или надо смело и честно помогать, или просто меня полностью устранить от кислорода. Промежуточного решения не должно и не может быть (111*).
П. Капица
Примечания составителя П. Е. Рубинина.
(106*) Кроме перечисленных в письме специалистов в состав Правительственной комиссии были дополнительно включены министр химической промышленности М. Г. Первухин и министр тяжелого машиностроения В. А. Малышев. Судя по их выступлениям и репликам на заседании Правительственной комиссии 21 июня 1946 г., отличающимся чрезвычайной грубостью (см. письмо № 111), им, по-видимому, и было поручено Сталиным «снять» Капицу. (106**) Комитет по Сталинским премиям. (106***) Приводим пункт «д» постановления СМ СССР от 14 мая 1946 г.: «Проверить выполнение Главкислородом при Совете Министров СССР решений Правительства о применении в металлургии кислорода, получаемого методом академика Капицы».
(108*) П. Л. Капица, как видим, преувеличивал роль своих научных оппонентов в разгроме его кислородных работ. По-видимому, ему, человеку государственному, в лучшем смысле этого слова, трудно было представить себе истинную роль в этом деле таких «государственных деятелей», как Берия и Сталин.
(108**) Приводим выдержку из стенограммы заседания ученого совета Московского института химического машиностроения от 15 февраля 1945 г.:
«Проф. Усюкин. Я считаю нужным представить на соискание Сталинской премии работу акад. Капицы — «Установки высокой производительности для получения жидкого кислорода». Эта работа имеет большое значение. Дело в том, что наша кислородная промышленность чрезвычайно отстала от передовых капиталистических стран. Если обратиться к цифрам, то окажется, что в настоящее время наша кислородная промышленность дает около 30 млн. кубометров кислорода в год, в то время как США имели в 1940 году 240 млн. кубометров кислорода в год, а в 1941 году стали иметь 490 млн. кубич. метров в год, т. е. роста там производства кислорода за один год больше в 10 раз по сравнению с тем, что мы имеем в настоящее время для всей кислородной промышленности Союза. Мы должны найти какие-то пути быстрого наверстания этого отставания, и работа акад. Капицы решает этот вопрос кардинальным путем.
Сейчас работает Правительственная комиссия по приему новой турбокислородной установки для получения жидкого кислорода ТК-2000, членом которой я являюсь. Работа этой установки показала самые хорошие результаты. Хотя она и не дает еще проектной производительности, т. е. 2000 кг в час, выбирает уже 1600—1700 кг в час. <„.> Возможность быстрейшего изготовления этой установки на наших машиностроительных заводах в отличие от установок, работающих по принципу высокого давления, даст возможность ей занять первое место среди других подобных установок и наверстать то отставание в кислородной промышленности, которое мы наблюдали на сегодняшний день, в самый короткий промежуток времени. Поэтому я еще раз рекомендую эту работу представить на соискание премии им. товарища Сталина».
Чрезвычайно поучительно сравнить приведенные выше слова проф. И. П. Усюкина с его выступлением на заседании Правительственной комиссии 21 июня 1946 г.
«...Я пришел к выводу, что П. Л. Капица и его сотрудники упорствуют. Это упорство стоило нам примерно восемь лет того, что мы вообще почти не строили кислородных установок. Это упорство сбило нас с пути в том смысле, что не была достаточно развита научно-исследовательская работа и наиболее экономичные методы были сняты с обсуждения и изготовления.
Какие же остаются выводы? Нужно взять готовые немецкие установки, если это возможно будет, и поставить их на Тульском заводе. (Речь идет о промышленном оборудовании, которое вывозилось тогда из поверженной Германии в счет репараций.— П. Р.) Если это невозможно, надо строить самим установки по типу Линде-Френкль.,,»
(109*) Британское — это лучшее.
(110*)На заседании Правительственной комиссии 21 июня единственным членом комиссии, который поддержал Капицу, был академик И. П. Бардин. Приводим выдержку из его выступления:
«Я не согласен с тов. Малышевым, что в начальной стадии освоения новых установок надо обязательно в основу положить требования лучших показателей, лучших характеристик по сравнению с характеристиками установок, работающих на существующих принципах. Надо иметь принцип верный. А если принцип верный, то надо добивать, и добивать надо от одного масштаба к другому. Тут отступать уже нельзя! Пробитую брешь надо расширять. Другое дело, если мне скажут, что принцип, выдвигаемый акад. Капицей, неправилен. Но это никем не было сделано с достаточной убедительностью и доказано. <...>
Что надо делать? По-моему, надо делать вот что. <...> Для Новотульского завода надо ставить установки акад. Капицы, как это и было задумано, и дорабатывать их надо в процессе эксплуатации до такого коэффициента, который был бы лучшим. И он будет лучше, чем у других! Сейчас уже сделано так много, что возврата нет. И правильно! Надо идти одним путем, не боясь, что мы не сразу достигнем некоторых коэффициентов, что они не сразу получаются, но зато это путь большого опыта и мы знаем, что такой большой опыт необходим, без него вы не решите задачу. Так вот мои выводы: таким путем надо идти и продолжать».
(111*) Приводим начало стенограммы заседания Правительственной комиссии 21 июня. Первым на этом заседании с большим докладом выступил профессор С. Я. Герш.
«С. Я. Герш. Несколько лет назад на конференции в присутствии товарища Кагановича я был вынужден сделать заявление, что советская инженерная общественность и конференция дезориентированы в вопросе экономического получения дешевого кислорода низким давлением по способу акад. Капицы. С тех пор прошло 7 лет, и мы хорошо теперь знаем, в какой мере это заявление и многократно делавшиеся подобные заявления соответствуют действительности. Однако сверхамериканская реклама, бесконечные восхваления...
П. Л. Капица. Я категорически протестую против подобных выражений...
С. Я. Герш. Ну, скажем, неправильное освещение в печати этого вопроса привело к тому, что в Советском Союзе и даже за его пределами создалось такое представление, что акад.
Капица действительно сделал большое открытие мирового масштаба, что им действительно изобретен новый, исключительно дешевый метод получения кислорода. К сожалению, такая дезориентация продолжается и по сей день, и до настоящего времени советская общественность, широкие круги ученых как у нас в СССР, так и за границей введены в заблуждение относительно дешевого метода низкого давления акад. Капицы...»
17 августа 1946 г. Сталин подписал постановление Совета Министров СССР, выдержку из которого мы приводим:
«Академик Капица, будучи начальником Главкислорода при Совете Министров СССР и директором Института физических проблем и являясь ответственным за внедрение в промышленность Советского Союза кислорода, занимался только экспериментальной работой со своими установками, игнорируя лучшие заграничные установки и предложения советских ученых, в результате чего кислородная промышленность СССР не получила должного развития и значительно отстала от уровня заграничной техники.
В целях ликвидации отставания кислородной промышленности в СССР и устранения имеющихся недостатков в этой отрасли Совет Министров Союза ССР ПОСТАНОВЛЯЕТ:
1. За невыполнение решений Правительства о развитии кислородной промышленности в СССР, неиспользование существующей передовой техники в области кислорода за границей, а также неиспользование предложений советских специалистов, снять академика Капицу с должности начальника Главкислорода при Совете Министров СССР и председателя Технического совета Главкислорода и с должности директора Института физических проблем Академии наук СССР...»
Начальником Главкислорода этим постановлением был назначен М. К. Суков, директором Института физических проблем — член-корреспондент АН СССР А. П. Александров.
Спустя месяц «свое» слово по этому делу высказал и президиум Академии наук СССР. В «констатирующей» части постановления президиума АН СССР от 20 сентября 1946 г. сказано:
«Заслушав сообщение президента Академии наук СССР академика С. И. Вавилова о руководстве Института физических проблем Академии наук СССР в лице академика П. Л. Капицы, президиум Академии наук СССР считает, что проводившиеся в течение ряда лет институтом работы, под руководством академика П. Л. Капицы, по созданию кислородных установок низкого давления не дали положительных результатов — продукт получался неудовлетворительной чистоты, коэффициент полезного действия установок был мал, не был использован опыт заграничной техники в области кислорода. Наиболее актуальные современные проблемы физики в работах Института физических проблем не нашли своего отражения»
![[3]](http://v.michm.ru/index.php/Файл:Аудитория_2007_N6_p1mid.jpg){kind=link}