Моё призвание - педагог (Б.Г. Балдин)
Балдин Борис Германович, выпускник Московского института химического машиностроения 1959 года, канд. техн. наук, доцент кафедры АКМ и А МГУИЭ.
Пишу эти строки в преклонном возрасте, в котором в цивилизованном обществе уже принято думать о вечном... Но в этом же возрасте обостряются воспоминания детства, молодости, а это надо успеть записать для потомков до прихода господина Альцгеймера. Соблазн графомана может увести в дебри и всевозможные детали, которые не всем интересны. Поэтому оставлю в стороне довоенный детские впечатления, начало войны (мне тогда стукнуло 5 лет), эвакуацию, тяжелейшие скитания, голод, возвращение, день Победы 9 мая 1945г., отмену карточек в конце 1947г., начало школьных лет.
Сосредоточусь на моей судьбе, связанной с «Альма- матер» с 1954г. Поскольку наше бытие в значительной мере стохастично, сразу признаюсь, что меньше всего я собирался поступать после окончания десятилетки в МИХМ. В школе я увлекался физикой. В 9-10 классах самостоятельно проштудировал двухтомник Шпольского и другие источники по атомной физике для университетов, ездил в МГУ (на Моховой) на факультативы по физике, которые в то время для школьников читали ведущие профессора и академики. При этом меня угораздило по окончании десятилетки получить золотую медаль, и я намерился поступать на электровакуумный факультет МЭИ. Но именно медаль и помешало мне поступить в МЭИ. Это объяснялось тем, что школа, которую я закончил (она и сейчас стоит в 30 метрах от метро «Рязанский проспект») в 1954г. относилась к категории ведомственных железнодорожных сельских школ Московской области, и утверждение соискателей на звание медалистов представляло растянутую во времени бюрократическую процедуру, что примерно на месяц задержало получение аттестата зрелости. К этому времени контингент медалистов в ведущих ВУЗах уже был сформирован и мне, успешно прошедшему собеседование в МЭИ, вместо желанного электровакуумного факультета предложили всего лишь ТЭФ. Я решил «наказать» МЭИ, забрал свои документы и по совету своей тети, работавшей в то время главным врачом Басманной поликлиники и лечившей многих наших преподавателей, подал их на энергетический факультет МИХМа, прошел собеседование с председателем приемной комиссии доц. Л.В. Петрокасом и был зачислен на первый курс.
С 1 сентября 1954г. начались студенческие будни в МИХМе. Неожиданно для себя, я был назначен деканом факультета, профессором Розановым Сергеем Петровичем, старостой своей 124-й группы и до 5-го курса тянул эту лямку. Считаю необходимым вспомнить добрым словом прекрасных педагогов, которые читали лекции и вели занятия на энергетическом факультете МИХМа в середине 50-х годов прошлого века. Это лекторы: доцент Василий Иванович Семишин, поражавший студенческую аудиторию спокойной артистичностью изложения основ общей химии, доцент Д.И.Сычев, читавший нам специальные главы химии. Мне посчастливилось слушать курс лекций по термодинамике, теории подобия и теплопередаче у Александра Адольфовича Гухмана. Лекции по сопромату нам читали доценты Михаил Владимирович Рубинин и Александр Александрович Щеглов. Лекции по теории топочных процессов читал проф. Серафим Николаевич Шорин. Практические и лабораторные занятия по теплотехническим дисциплинам у нас вели тогда еще очень молодые преподаватели Николай Борисович Кондуков и Олег Николаевич Ермолаев. Вспоминаю с благодарностью опытнейших педагогов с кафедры технического черчения и начертательной геометрии Дыгерна и Тихомирова.
Вообще эти годы (после марта 1953г.) были годами серьезного идеологического перелома в жизни нашей страны, чему свидетелем было мое поколение. Этот процесс был очень непростым, болезненным и неравнозначным для различных слоев нашего общества. Воздерживаясь от изложения своего явно субъективного мнения, приведу запомнившуюся мне одну частную деталь из жизни моей учебной группы (осень 1954г.). На семинарском занятии по «Научному коммунизму», проводившемуся в форме обсуждения последних решений ЦК ВКП(б) один из студентов задал преподавателю необычный для того времени вопрос: «Что такое встречающееся всю чаще и чаще в советской печати словосочетание «культ личности»?». Преподаватель, умный и опытный человек, оказался в растерянности – никаких директивных указаний и толкований от партийных органов на этот счет видимо еще не поступало, а ответ надо было дать сразу. Ответ прозвучал в следующей формулировке: «У многих советских людей после 5 марта 1953г. возникло чувство безнадежности и безысходности, связанное со смертью И. В. Сталина, т. е. такие люди создали себе культ личности великого вождя. В действительности партия и народ смогут преодолеть эту тяжелейшую утрату и будут двигаться к новым победам коммунизма». Такая необычная трактовка несмотря ни на что заставила большинство присутствующих на семинаре студентов переглянуться и с пониманием опустить головы – у всех хватило такта не втягивать преподавателя в неподъемную для него дискуссию.
Вспоминая жизнь института того периода (1954-1959 гг.) могу отметить, что энергетический факультет МИХМа стоял несколько особняком от остальных факультетов. Основными кафедрами, определявшими лицо факультета, были: кафедра «Котельных установок» (зав. каф., д.т.н., проф. С.Н.Шорин), кафедра теплоиспользующих установок, (зав. каф,. к.т.н., доц. Михаил Герасимович Ефимов), кафедра электротехники (зав. каф., д.т.н., проф. С.П.Розанов), кафедра тепловых двигателей (зав. каф., к.т.н., доц. Никифор Тарасович Отрошко).
Общеобразовательные и общеинженерные кафедры МИХМа были общими для всех факультетов. На многих кафедрах были опытные и, скажу без преувеличений, талантливые педагоги. В частности, мне посчастливилось слушать лекции по математике проф. Мстислава Игорьевича Грабаря, присутствовать на математических семинарах доц. Виктора Соломоновича Бермана, умевшего заинтересовать отдельными факультативными разделами математики многих студентов, с увлечением занимавшихся в математическом кружке под его руководством. С большой теплотой вспоминаю доц. каф. химии Елену Владимировну Голышеву, человека прекрасно совмещавшего внешнюю строгость и принципиальность с душевной теплотой и уважением личности студента. К сожалению, всех в одной заметке трудно перечислить, но можно утверждать, что преподавательский коллектив 50-х годов прошлого века во многом определял авторитет МИХМа – ведущего ВУЗа в отрасли химического машиностроения как в нашей стране, так и за рубежом.
Ради справедливости, считаю необходимым вспомнить об общественной жизни нашего института той поры. В институте систематически проводились тематические вечера и вечера отдыха перед главными праздниками страны. Для проведения таких вечеров на средства профкома арендовались очень приличные ДК и концертные залы, приглашались ведущие артисты филармоний и Мосэстрады (своего зрительного зала в МИХМе в то время еще не было), на вечерах всегда выступала студенческая художественная самодеятельность. Работал очень хороший театральный коллектив, танцевальный коллектив нашего ВУЗа был популярен не только в Москве, но и во многих городах нашей страны. К 7-му Всемирному Фестивалю молодежи и студентов в 1956 году в МИХМе на базе небольшого духового оркестра был создан большой студенческий эстрадный оркестр, которым руководил известный композитор Борис Семенович Фиготин. Автору этих строк посчастливилось принять участие в работе этого музыкального коллектива (насчитывавшего во время Фестиваля 46 музыкантов – МИХМовцев) в составе струнной группы в качестве исполнителя партии 3-й скрипки в многочисленных выступлениях на концертах в нашем институте и на концертных плащадках Москвы и Подмосковья.
Спорт в МИХМе той поры так же был неплохо развит. МИХМ, по существовавшей в то время спортивной классификации ВУЗов г.Москвы, был отнесен к 3-й группе (категории) ВУЗов (в 1-ю входили гиганты типа МГУ, МЭИ, МВТУ, Губкинский и аналогичные ВУЗы). Тем неменее, в институте стабильно работало много интересных секций, и студенты могли выбрать то, что им было по вкусу. Небольшой полуподвальный спортзал по адресу Новая Басманная, 19, с хронически протекавшей крышей был допоздна забит студентами: днем – занятия учебных групп по расписанию, вечером – плотные занятия секций, в том числе волейбол, акробатика, баскетбол, самбо и др.
Систематически проводились первенства МИХМа между факультетами по футболу, лыжам, хоккею, конькам, шахматам и др. видам спорта. Все это было возможно не только благодаря усилиям кафедры физкультуры МИХМа, руководимой в то время Михаилом Абрамовичем Казьминым, но и благодаря усилиям активно работавшего спорт клуба во главе с серьезным правлением, возглавлявшимся полковником военной кафедры Михаилом Михайловичем Березовским.
Ограниченный формат этих записок не дает возможности подробно рассказать о всех спортивных коллективах того времени. Отмечу лишь секцию самбо, которую много лет возглавлял пятикратный чемпион СССР Евгений Леонидович Глориозов, а теперь ее возглавляет его талантливый ученик, мастер спорта, вице-президент федерации самбо г.Москвы, к.т.н. Владимир Александрович Жаворонков.
Ну и конечно, врожденная скромность не позволяет автору этих строк много распространяться о студенческом яхт-клубе МИХМа, к созданию которого в 1955 году и в организации его работы все последующие годы (вплоть до 2000 г.) он имел прямое отношение. Работа студенческого яхт-клуба освещалась в нашей многотиражке «За кадры химического машиностроения», начиная с 1958 года. Все интересующиеся могут прочесть об истории яхт-клуба МИХМа, создании спортлагеря яхтсменов нашего ВУЗа на Московском море в газете «Аудитория» в номерах за 2005 год.
Считаю уместным добрым словом вспомнить офицеров-преподавателей военной кафедры. В то время (1954- 1958гг.) практически все преподаватели военной кафедры были участниками Великой Отечественной войны и сполна хлебнули военного лиха. Студенты – народ коварный и, частенько гнусный, мы часто исподтишка подхихикивали над преподавателями ПХЗ и других военных дисциплин, придумывали комические анекдоты. Мы не понимали, убогие, что эти достойные люди стремились передать нам, молодым растяпам, жестокий жизненный опыт, что они желали нам только одного – чтобы чаша борьбы и страданий, которую довелось испить их поколению, миновала наше поколение. У меня, уверен и у многих моих однокашников, остались самые теплые воспоминания о генерале Шиманском, много и честно рассказывавшем нам о жестоких реалиях ВОВ, генерале Петре Ивановиче Дегтяреве – добрейшем и мудром человеке, заботившимся о студентах, полковнике Льве Моисеевиче Нудлере, тонко разбиравшимся в литературе и музыке, интереснейшем собеседнике, полковнике Александре Яковлевиче Орленко, настойчиво старавшимся передать будущим офицерам запаса премудрости высокой штабной культуры, самые добрые воспоминания остались о майоре военной кафедры Викторе Георгиевиче Коплевенко. Он по совместительству много работал по линии ДОСААФ и руководил существовавшей в ту пору мотосекцией МИХМа.
Но вернусь к делам учебным, которые тем временем подвели к завершающему году обучения. В то время на энергетическом факультете МИХМа на девятом семестре программа обучения не была столь насыщена, как на предшествующих семестрах (особенно на 5 – 7 семестрах). В связи с этим в сентябре 1958г. я решился на авантюру – параллельно поступить на радиофакультет вечернего отделения МЭИ, который в то время считался наиболее престижным в этом ВУЗе. В середине сентября я был принят деканом вечернего радиофакультета, предъявил ему свою зачетную книжку, в которой кроме двух четверок все отметки были отличными, и получил от него разрешение на зачисление на 4-ый курс этого факультета при условии, что я принесу справку о работе в области электроники. Работу в области электроники я, к счастью, нашел в МИХМе на кафедре «Техники безопасности», возглавлявшейся в то время Ионой Соломоновичем Ройзеном. Пригодился мой интерес к физике и школьное увлечение радиолюбительством. Я был принят на работу по НИЧ с условием, что через месяц положительного испытательного срока желанную справку получу. Отмечу, что на этой кафедре кипела научная работа: разрабатывались новые конструкции ионизаторов для снятия электростатических зарядов с текстильных материалов, вырабатываемых на ткацких станках. Исследовались взрывоопасные концентрации газопылевых и парогазовых смесей и других интересных в инженерном отношении тем. Кроме зав. кафедры, этими работами руководила ст. преп. Вера Семеновна Медведева, очень добрый человек и опытный исследователь и начинающий ассистент Владимир Александрович Бондарь, с которым нас связала творческая дружба на многие годы. Я быстро адаптировался к работе, освоил необходимые для работы приборы, а паять электронные схемы я умел еще в школьные годы. Через месяц работы я получил необходимую справку, приехал на радиофакультет МЭИ и предъявил ее декану. Он внимательно ее прочитал, еще раз просмотрел мою зачетку и объявил свой вердикт – обязательно придти на следующий год до 30 сентября, т. к. зачисление на старшие курсы вечернего отделения МЭИ приходят ежедневно в течение сентября. Но через год судьба повернулась таким боком, что возвращение потеряло актуальность.
На кафедре котельных установок в то время работали по совместительству очень авторитетные специалисты из Всесоюзного теплотехнического института имени Дзержинского (ВТИ) доц. Николай Иванович Жирнов и Александр Вениаминович Локшин. Конечно, они присматривались к студентам старшекурсникам на предмет выбрать из них будущих научных сотрудников ВТИ. В частности для меня, было большой честью сделанное мне предложение выполнить прикладной дипломный проект по тематики котельного отделения ВТИ. Тема проекта называлась «Телевизионный контроль топочных процессов котла сверхвысокого давления». В связи с тематикой дипломного проекта я был приглашен последние 5 месяцев учебы в МИХМе одновременно работать техником ВТИ.
Защита диплома прошла успешно, и я был направлен по распределению молодых специалистов в ВТИ им. И.И.Ползунова в лабораторию аэрозолей, в которой в то время разрабатывались новые методы очистки газовых выбросов мощных ТЭЦ. Мне довелось принять участие в постановке исследований о визуализации и исследованию траекторий движения дисперсных частиц в газопылевых потоках в условиях воздействия так называемого электрического ветра в мокрых электрофильтрах. Работа была интересной и обещала хорошие практические результаты, но она довольно часто прерывалась командировками на плановые проверки систем газоочистки действующих ТЭЦ. Ни для кого не секрет, что для выпускника ВУЗа исследовательская работа в НИИ представляла жизненный интерес при условии получения серьезных научных результатов, внедрения их в промышленность и защиты по результатам исследований диссертационной работы. В соответствии со сложившейся в ВТИ практикой, с учетом частых командировок средний срок выполнения соискателем диссертационной работы, внедрения полученных результатов в промышленность и ее защиты был равен 10 годам, что разумеется было для меня весьма огорчительно. Поэтому, отработав положенный срок в ВТИ, я решил поступить в аспирантуру НИИ химической физики на тематику по механике аэрозолей. К этому времени я и некоторые мои товарищи-михмовцы, окончившие энергетический факультет МИХМа и работавшие в ВТИ, также стали выбирать дальнейшее направление своей научной работы.
Но неожиданно в конце 1963 г. ко мне обратился доц. кафедры ПАХТ МИХМа Игорь Григорьевич Мартюшин с предложением поступить к нему в аспирантуру по тематике «Гидродинамика и массообмен в псевдоожиженном слое». Игорь Григорьевич был человеком выдающимся, человеком непростой, драматической судьбы. Его отец, видный экономист, в начале 30-х годов был направлен Советским Правительством на постоянную работу вместе с семьей в советское торгпредство в Англии. Двое братьев Мартюшиных завершали свое школьное образование в одной из престижных лондонских школ. Но неожиданно отец Игоря Григорьевича вместе с семьей был срочно вызван в Москву, обвинен в измене и приговорен к «высшей мере наказания». Семья испытала все тяжелейшие невзгоды члена семьи изменника родины (УК РСФСР, статья 58). Игорь Григорьевич сумел закончить МИХМ и в дальнейшем успешно защитить кандидатскую диссертацию. Блестящее знание английского языка, широкий научный кругозор, успешная преподавательская деятельность позволили И.Г. Мартюшину создать и возглавить новое направление подготовки специалистов «Машины и аппараты производств реактивов и особо чистых веществ» при кафедре ПАХТ , позволили ему выдвинуться в ряд известных ученых, определявших в 60-е годы научное лицо МИХМа.
Научные интересы И.Г. Мартюшина лежали в области исследований реологических тепломассообменных закономерностей псевдоожиженного состояния дисперсных систем. Отмечу также, что И.Г. Мартюшин был в числе ближайших соратников академика-секретаря АН СССР Н.М. Жаворонкова, основателя журнала «Теоретические основы химической технологии», в котором систематически публиковались также и многие ученые МИХМа.
50-60 годы были периодом интенсивного развития теоретической и прикладной науки о псевдоожижении. В одном только МИХМе сформировалось несколько направлений по изучению кипящего слоя, возглавлявшихся Н. Б. Кондуковым, И.Г. Мартюшиным, Н.А. Шаховой и их учениками и последователями. В частности, И.Г. Мартюшин развивал и исследовал так называемую реологическую модель гидродинамики псевдоожиженного слоя. Для этого были необходимы новые экспериментальные данные о статистическом распределении скоростей ожижающего агента в слое, связи этого распределения с интенсивностью проводимых в слое тепломасообменных процессов. В частности, передо мной при поступлении в аспирантуру МИХМа на кафедре ПАХТ была поставлена задача: разработать методику замера мгновенных скоростей газа в псевдоожиженном слое. Изучив литературные данные по этой проблеме, а также воспроизведя в эксперименте некоторые результаты работавших до меня исследователей, я убедился, что метрологическая база прошлого (напорные аэродинамические датчики, термордатчики и др. методы) не могла решить поставленную передо мной задачу. Учитывая скоротечность учебы в аспирантуре, пришлось бросить все силы на разработку новой методики измерения скоростей газа с помощью индикаторной газовой метки и замера скорости ее перемещения на мерном участке с помощью безинерционных индикаторных датчиков. Большую безвозмездную помощь в подборе и наладке необходимых измерительных приборов мне оказали сотрудники ОКБА МИХМа, а также Иван Иванович Сидельников, бывший в то время студентом-исследователем на кафедре ПАХТ. Дело осложнилось тяжелой болезнью И.Г. Мартюшина, которую ему не удалось преодолеть. В 1966г. он скончался. Для всех нас, аспирантов, научных сотрудников, преподавателей, составлявших его научную группу, это было большим горем. Но направление исследований, начатых И.Г. Мартюшиным не пресеклось. К этим работам подключился талантливый ученый, аспирант кафедры автоматики МИХМа Евгений Игоревич Мартюшин (сын И.Г. Мартюшина). Нам удалось получить интересные результаты, которые полностью подтвердили справедливость гипотез И.Г. Мартюшина. Научные данные полученные в работе и выводы, сделанные на их основе, составили основу моей диссертационной работы, были представлены к защите на ученом Совете механического факультета неорганических производств.
С огромной благодарностью вспоминаю помощь и поддержку, оказанную мне преподавателями ПАХТ: Яковым Матвеевичем Брайнесом, Михаилом Герасимовичем Ефимовым, Петром Ивановичем Николаевым, Геннадием Петровичем Соломахой, Владимиром Николаевичем Костиным, Петром Михайловичем Сиденко, Владимиром Петровичем Павловым, Дмитрием Сергеевичем Артамоновым и, конечно, зав. каф. Александром Николаевичем Плановским. К великому сожалению, многих из этих достойнейших людей нет с нами, но память о них жива в коллективе нашего университета и у многих поколений выпускников.
Надо сказать несколько слов об аспирантском братстве тех лет. Лично я не помню каких-либо непорядочных поступков или каких-либо других недостойных действий среди аспирантов по отношению друг к другу. Наоборот запомнились взаимовыручка и желание помочь товарищу во всем, чем можно было бы быть еще полезным. На предварительных защитах, несмотря на самые различные суждения о работе, на частные разногласия по существу рассматривавшихся проблем, все выступления всегда были корректными, доброжелательными, оставлявшими надежду на успешное завершение и защиту работы. Во многом эта доброжелательная атмосфера создавалась и поддерживалась Александром Николаевичем Плановским.
Мне довелось учиться и работать в аспирантуре со многими интересными людьми, большинство из которых в дальнейшем состоялись как ученые, стали видными педагогами и организаторами науки. Это Гарий Рудевич, Санит Закиров, Соломон Ляндрес, Станислав Рудобаштра, Игорь Муслаев, Александр Адамов, Виктор Севрюков, Виктор Куприянов, Геральд Дукельский, Ростислав Смирнов, Виктор Канн, Виктор Свинарев, Валерий Иванов, Игорь Чепура, Валентин Орлов, Владимир Бутков, Геннадий Нефедов, Виктор Муштаев, Валерий Лялин, Александр Фокин, Эрнест Гусейнов и многие другие.
Как все в этом мире, закончилась и учеба в аспирантуре – необходимо было выбрать свой дальнейший жизненный путь. У многих иногородних защитившихся аспирантов проблема решалась просто – они возвращались на место своей прежней работы в НИИ или ВУЗы, командировавшие их в аспирантуру МИХМа. У москвичей же, в силу большой насыщенности столицы научными кадрами, возможности были ограниченными. Поэтому я и некоторые мои товарищи ушли в научно-исследовательский сектор МИХМа младшими научными сотрудниками, тем более, что научной тематики для приложения результатов наших исследований было предостаточно. Конечно, некоторых молодых кандидатов наук, остававшихся в МИХМе, А.Н. Плановский приглашал на почасовую нагрузку. Но это было временное решение вопроса. Поэтому для меня было большой честью, сделанное мне А.Н. Плановским предложение, принять участие в конкурсе на замещение вакантной должности ассистента кафедры ПАХТ. Одновременно такие же предложения получили С.Э. Ляндерс и Г.Я. Рудов. Конкурс был пройден успешно, и начались преподавательские будни. Для меня это был очень сложный этап, т.к. сразу же пришлось выполнять все виды учебной нагрузки существовавшие на кафедре, в том числе читать лекции по всему курсу ПАХТ, которого я, впрочем, не изучал в полном объеме на энергетическом факультете, руководить курсовыми проектами, проводить семинарские и лабораторные занятия. Заведующий кафедрой А.Н.Плановский ставил молодыми начинающими преподавателями достаточно сложную задачу – читать все разделы курса ПАХТ. Это было особенно трудно в тех случаях, когда распределение нагрузки происходило непосредственно перед началом осеннего семестра – через 2 -3 дня надо было войти в аудиторию и начать читать лекцию потоку. Замечу, что чтение лекций преподавателями с заглядыванием в конспект считалось моветоном. Поэтому без лукавства признаюсь, что мне этот период адаптации к преподавательскому труду дался непросто – приходилось частенько прихватывать ночное время, перелопачивать горы учебников, отыскивая у предшественников и патриархов различных преподавательских школ наиболее простое и рациональное объяснение отдельных положений курса, объяснение особенностей математического описания явлений переноса, аппаратурного оформления основных процессов химической технологии. Я использовал весьма примитивный прием: если мне, преподавателю, в каких-то деталях неясны отдельные детали того или иного раздела учебника, то этот материал необходимо доработать в методическом отношении так, чтобы он был понятен студенту, иначе со студента нечего спросить на экзамене. Этот принцип очень пригодился, когда А.Н.Плановский в 1970 году выступил с инициативой усовершенствовать курс «Конструирование и расчет аппаратов и машин» (КРАМ), читавшийся на кафедре после основного курса ПАХТ опытными преподавателями В.Н.Костиным и О.Я.Шмитом. По мнению А.Н.Плановского, инженеры-конструкторы и инженеры–механики химических производств, которых наряду с другими специалистами, традиционно готовил МИХМ должны были обладать необходимыми знаниями и умениями, чтобы с начала и до конца уметь реализовать все этапы проектирования современного химического оборудования, включавшим в себя необходимые изыскания, исследования, конструирование и расчеты такого оборудования и его элементов. Решение этой задачи должно было базироваться на детальном изучении естественнонаучных и общеинженерных дисциплин.
С учетом традиционного изучения в МИХМе необходимого комплекса общеинженерных дисциплин механического и конструкторского цикла (ТММ, сопромат, ТММ, детали машин) на завершающем этапе подготовки студент должен был изучить завершающую общеинженерную дисциплину КРАМ, объединяющую в единую логическую схему все основные предшествующие дисциплины и, в частности, вооружившую студента необходимыми знаниями и приемами в проведении необходимых расчетов химического оборудования. При этом студент должен был знать и уметь использовать нормативные методы расчета, применяемые в работе современных КБ. Завершив общеинженерную подготовку, студент поступал в распоряжение специализирующей кафедры, ошлифовывал свои знания по специальным вопросам проектирования оборудования, традиционно изучаемым на выпускающей кафедре, выполнял дипломный проект с элементами совершенствования такого оборудования. При реализации такого подхода каждый выпуск молодых специалистов МИХМа составляет серьезный отряд дипломированных инженеров, которые в содружестве с химиками-технологами могли успешно решать весьма сложные задачи, стоявшие перед разработчиками современных крупномасштабных химических производств. Именно в таких специалистах нуждалась химическая промышленность, начиная с периода ускоренного развития химической промышленности нашей страны. Именно такой подход высоко ценил Министр химической промышленности СССР Леонид Аркадьевич Костандова (выпускник МИХМа 1949 года), неоднократно выступая в 60-70-е годы на общих собраниях и конференциях в МИХМе.
Работу по совершенствованию курса КРАМ по поручению А.Н.Плановского возглавили доцент В.П.Павлов, опытный организатор и в прошлом инженер-практик, доцент М.Г.Ефимов, заведовавший в 50-х годах кафедрой «Теплоиспользующие установки химических производств». Молодым, в то время ассистентам кафедры ПАХТ, Солу Ляндресу и автору этих строк было поручено разработать методику проведения практических занятий со студентами по курсу КРАМ. Замечу, что нас никто при этом не освобождал от чтения полного курса ПАХТ и от всех других учебных нагрузок по кафедре. Сразу возник принципиальный вопрос - что есть практическое занятие по курсу КРАМ для студентов-механиков и конструкторов в свете задач поставленных А.Н.Плановским? Решение частных фрагментарных задач расчетно-конструкторского плана, которое частенько на ряде кафедр выполнялось преподавателем у доски, имело весьма низкий КПД – внимание студентов рассеивалось, они часто механически переписывали с доски формулы и перечерчивали (иногда с существенными ошибками) эскизы рассчитываемых элементов и конструктивные схемы аппаратов и машин. Но что можно дать студенту при такой схеме проведения занятий за 45 минут? В процессе поиска новых форм проведения практических занятий и повышения их КПД, приобщения студентов к использованию в ходе практических занятий необходимого спектра нормативно-технической литературы, а главное, увеличения доли их самостоятельной расчетно-конструкторской работы, пришлось применить новую методику. Было решено организовать обучение на практических занятиях в форме самостоятельного выполнения студентами аудиторной расчетно-конструкторской семестровой работы, базирующейся как на лекционном материале, так и на материале специально подготовленной для этих занятий обучающей программы. При этом роль преподавателя, ведущего практические занятия с группой, сводилась к роли руководителя небольшого конструкторского коллектива, направляющего его расчетно-конструктоскую работу в соответствии с целями технического задания. При такой организации студенты довольно быстро осваивали пласты действующих ГОСТов, ОСТов, РТМов и других нормативных документов. Естественно, что при погружении студентов в море нормативных источников, у них вначале появлялось много вопросов в ходе занятий к преподавателям, что само по себе явилось определенным индикатором активности обучаемых. Надо отметить, что индивидуальное задание на выполнение расчетно-конструкторской работы выдавалось ограниченной группе студентов – так называемой бригаде в количестве 3-4 человек, что уже само по себе предполагало некоторое взаимообучение и обмен полученными знаниями внутри бригады. Но защита выполненной работы осуществлялось каждым студентов индивидуально. Такая система уже в своей основе предполагала добросовестное отношение обучающегося к своим обязанностям, в противном случае такому студенту зачет не угрожал. В связи с реальным приближением практических занятий по КРАМ к форме работы в реальных КБ, потребовались усилия нашей преподавательской группы по обновлению фондов нормативно- технической документации фундаментальной библиотеки МИХМа и базы нормативно-технической документации кафедры ПАХТ. Мы установили мониторинг обновляемых и вновь выпускаемых нормативно-технических материалов (стандартов СЭВ, ГОСТОВов, ТУ, РТМов и др.), относящихся к отрасли химического машинно-аппаратостроения и смежных отраслей промышленности. Отмечу, что примерно через 2 года после начала реорганизации курса КРАМ, его руководитель В.П. Павлов был назначен руководителем Отраслевой исследовательской лаборатории МХП СССР и в силу большой занятости оставил дальнейшую работу над этим курсом. М.П.Ефимов вследствие плохого состояния здоровья и преклонного возраста также оставил дальнейшую работу над курсом КРАМ. Поэтому лекционные курсы по этой дисциплине также перешли Солу Ляндресу и к автору этих строк, Но к этому времени на кафедру пришел прекрасный преподаватель курса ПАХТ, кандидат технических наук Игорь Васильевич Чепура, который внес серьезный вклад, как в совершенствование отдельных разделов лекционного курса, так и в методику проведения практических занятий. Учитывая, что при чтении лекционных курсов много времени уходит на вычерчивание различных эскизов на доске, нами было принято решение разработать комплект иллюстрационных раздаточных графических материалов. Это существенно повысило КПД курса. А.Н.Плановский внимательно следил за реорганизацией и совершенствованием курса КРАМ, обсуждал с нами – лекторами наиболее существенные вопросы изложения лекционного материала, давал ценные советы и неоднократно выражал поддержку нашей методике на учебно- методических конференциях в МИХМе, где предлагаемая методика часто вызывала острые обсуждения. Справедливости ради признаюсь, что основные возражения возникали у авторитетнейших и заслуженных профессоров С.Н.Соколова и А.Д. Домашнева. Правда, после детальных разъяснений и внимательного анализа излагавшейся программы курса, эти ведущие специалисты МИХМа сняли свои возражения. Отмечу также, что в ходе возникшей в 1977 г. научной дискуссии наш подход решительно поддержали заведующей кафедрой сопромата, проф.Р.Д. Степанов и заведющей кафедрой «Конструирование машин химических производств», проф. Э.Э. Кольман-Иванов. Но окончательным (извините за нескромность) успехом разработанной по инициативе и под руководством А.Н.Плановского методики изучения курса КРАМ стало его решение предложить всем без исключения преподавателям кафедры ПАХТ, ведущим курсовые проекты по этой дисциплине, подключится к проведению практических занятий по КРАМу. Это объяснялось необходимостью повышения уровня проектирования и соответствия проекта основным требованиям к техническому проекту, сформулированным в ГОСТ 2.12.-73 и РТМ 26 -79-72, разумеется с учетом специфики выполнения курсового проекта в условиях ВУЗа. Всем преподавателям кафедры пришлось, засучив рукава, освежать в памяти нормативные материалы, методы инженерных механических расчетов и другие сопутствующие разделы курса КРАМ. Вначале эта дополнительная нагрузка не вызвала у основного преподавательского состава большого энтузиазма, но постепенно преподаватели существенно повысили свою квалификацию и использовали новую информацию для существенного повышения качества курсовых проектов по ПАХТ, содержавших существенную компоненту курса КРАМ. Многие потом с благодарностью и уважением к А.Н. Плановскому вспоминали его решение о совершенствовании преподавания этого курса на кафедре, справедливо полагая, что это решение «шефа» очень помогло им в дальнейшей преподавательской работе. Но время шло. Происходили естественные и, как правило, необратимые изменения в жизни кафедры. К глубокому сожалению из-за тяжелой болезни в 1978 г. вынужден был оставить руководство кафедрой ПАХТ А.Н. Плановский, выведший ее за время своего заведывания в течение четверти века в число ведущих кафедр в области «Процессов и аппаратов» нашей страны. Авторитет А.Н. Плановского в вопросах современной науки о «Процессах и аппаратах химической технологии» был общепризнан и непререкаем. Недавно опубликованы многочисленные воспоминания его коллег, современников и учеников, приуроченные к 90-летию со дня его рождения. Присоединюсь ко всем теплым и искренним воспоминаниям об этом человеке большого научного и инженерного таланта и добрейшей души и склоняю голову перед его светлой памятью. Несколько слов о дальнейшей судьбе курса КРАМ. Новое руководство, возглавлявшее кафедру ПАХТ с 1978 года, не обсуждало перспектив дальнейшего развития этого курса на заседаниях кафедры. Вяло текущая неопределенность неожиданно закончилась в июне 1985 года, когда было объявлено некое решение методического совещания заведующих кафедрами ПАХТ ВУЗов РСФСР, которое якобы рекомендовало передать курс КРАМ (вместе с автором этих строк) на выпускающую кафедру. Меня пригласил ректор Н.И.Басов и объявил об этом решении. На мой вопрос о правомерности такого решения без обсуждения его целесообразности на заседании кафедры и на ученом Совете факультета,- ответа не последовало. Но Николай Иванович Басов тем не менее произнес многозначительные слова: «Боря, я тебе желаю только добра, послушай моего совета, переходи вместе с курсом КРАМ на кафедру, возглавляемую Юрием Ивановичем Макаровым, тебе там будет намного лучше». Конечно, мое состояние можно было сравнить с состоянием бурно вскипевшей жидкости при резком сбросе давления в котле – таково было мое возмущение. Но после нескольких дней обдумывания возникшей ситуации, находясь под воздействием воспоминаний о коллективных усилиях моих коллег и моих собственных по переводу этого курса на новые рельсы, помятую о вкладе в эту проблему А.Н.Плановского и в интересах сохранения целостности самого курса КРАМ, я сообщил о своем согласии ректору. При этом я внимательно вдумался в его слова и понял скрытый смысл. Забегая вперед могу сказать, что через несколько лет, общаясь с Н.Н.Басовым, я сказал ему, что его слова оказались для меня вещими.
Наконец я подошел к периоду, когда в силу вышеописанных обстоятельств, стал доцентом кафедры «Конструирование машин химических производств» (КМХП), объединенной в дальнейшем с кафедрой «Конструирование аппаратов химических производств» (КАХП). Это был осенний семестр 1985 года. Вместе со мной на выпускающую кафедру пришло 12 групп студентов трех факультетов, изучавших КРАМ по существовавшему учебному плану. Но в отличие от кафедры ПАХТ, где было четыре квалифицированных лектора, а все остальные преподаватели, за редким исключением, вели практические занятия, здесь я оказался в единственном числе. Припоминаю знаменательный разговор с профессором кафедры КМХП, уважаемым мною человеком, с которым я был знаком ранее, Николаем Ивановичем Рассказовым. Увидев меня в начале семестра на кафедре, он спросил: «Сколько учебных студенческих групп со мной приходит на кафедру». Я сказал, что таких групп всего 12. «Да, была кафедра как кафедра, а теперь будет проходной двор»,-было заключение мэтра. Действительно, преподаватели этой выпускающей кафедры вели занятия всего в двух группах по примерно 12 специальным дисциплинам. Конечно, я понимал, в какую переделку я попал, но в жизни мне уже приходилось решать неподъемные задачи. Поэтому, исповедуя широко распространенный философский принцип « в нашей стране ни одно доброе дело не остается безнаказанным», я решил приготовиться к худшему и не сдаваться до последнего. Предстояло читать лекции 4 потокам проводить 12 практических занятий в неделю. Но произошло неожиданное, необъяснимое с первого взгляда и противоречащее вышеупомянотому философскому принципу событие - мои опасения совершенно не оправдались! Оказалось, что я попал в коллектив доброжелательных, интеллигентных и умных людей, которые прекрасно разобрались в происходящих событиях, разобрались в движущих причинах случившегося и безоговорочно приняли меня в свой коллектив, создав вокруг моей скромной персоны обстановку поддержки и сотрудничества. Одновременно со мной на эту же кафедру был направлен кандидат технических наук, доцент Вадим Иванович Чистов в прошлом бывший аспирантом моего доброго знакомого, доцента кафедры полимеров Михаила Семеновича Макарова. Ему также было предложено вести курс КРАМ, к которому он быстро адаптировался. В дальнейшем к ведению практических занятий подключилась кандидат технических наук, доцент Галина Дмитриевна Сальникова. В таком составе последние 21 год мы ведем и, в меру сил, совершенствуем курс КРАМ, который последние годы называется «Конструирование и расчет элементов оборудования отрасли».
Вспоминая отношение к нам («КРАМовцам») руководства и всего профессорско-преподавательского состава кафедры, хотелось бы добрым словом почтить светлую память заведующего кафедрой, а затем (после слияния 2-х кафедр в одну) заведующего сектором машин, д.т.н., профессора Юрия Ивановича Макарова, ведущего профессора кафедры Эрмара Эрнестовича Кольмана-Иванова , старейшего профессора МИХМа, Николая Ивановича Рассказова, с которым мне, к глубокому сожалению, пришлось работать совсем недолго. Это был человек, прошедший суровый жизненный путь, и у которого можно было многому научиться молодому поколению преподавателей. Э.Э.Кольман-Иванов был человеком энциклопедических знаний, автором многих монографий, в частности работ по применению колебательных процессов в химической технике, автором учебников по конструированию машин химических производств и машин-автоматов химической промышленности. Он был прекрасным педагогом и коллегой, с которым можно было обсудить любую учебную и научную проблему. Хочу отметить, что Эрмар Эрнестович по просьбе заведующего кафедрой детально ознакомился с учебными планами по дисциплине КРАМ после перевода ее на новую кафедру, бывал на наших лекциях и всегда высказывал ценные замечания по методике изложения курса. Самые добрые воспоминания я храню о Михаиле Петровиче Макевнине – специалисте в области центрифугирования и сепарирования суспензий и эмульсий. Руководимые им проекты (КП и ДП) отличались глубокой проработкой и новизной. А сам, Михаил Петрович, был человеком широкой души, добрым и отзывчивым, никогда не отказывавшем в совете и помощи своим младшим коллегам. С момента объединения двух кафедр в 1997 году, заведующим объединенной кафедры стал д.т.н., профессор Виктор Иванович Муштаев, известный специалист в области сушильных процессов. Название кафедры преобразовалось в «Автоматизированное конструирование машин и аппаратов» (АКМиА), а машиностроительная часть кафедры получила статус «Сектора машин». Сектор возглавлял до своей скоропостижной кончины в 2005 году проф. Ю.И Макаров.
Несмотря на существенное сокращение численности преподавательского состава сектора машин, работа по выпуску планового количества молодых специалистов не прекращалась. Читались все специальные лекционные курсы и по необходимости вводились новые, качество дипломных проектов оставалось на надлежащем уровне. Только все специальные курсы теперь пришлось читать четырем оставшимся лекторам. Это оказалось серьезным испытанием на прочность для всего преподавательского коллектива, но какого-либо заметного сбоя педагогического процесса не произошло. На мой взгляд, система обучения на инженерных выпускающих кафедрах, в настоящее время уже не может развиваться по прежним канонам вследствие существенного изменения социальной обстановки, в которой живет и трудится современный среднестатистический студент. Чаще всего такой студент вынужден работать, причем не всегда по своей будущей специальности. Это реальность сегодняшнего дня и не кратковременной перспективы. Кроме того, вследствие морального старения инженерных знаний при современном темпе научно-технического прогресса, учебник, вышедший 8-10 лет назад, в ощутимой мере стареет. «Интернет» имеется далеко не у всех студентов. Кроме того, в подавляющем числе случаев вывешенные в сети издания не дают возможности использовать какую-либо обратную связь. Эти и некоторые другие объективные причины побуждают задать извечный вопрос: что есть лекции по серьезной расчетно-конструкторской дисциплине в современных условиях? На мой взгляд, это такая форма изложения лектором лекционного материала, когда перед студентом лежит специально изданный индивидуальный конспект лекций, в котором подробно изложено текстовая часть изучаемого раздела дисциплины и приведены подробные конструктивные схемы рассматриваемого оборудования (обязательно с описанием основных деталей, сборочных единиц и технологических схем обвязки оборудования). При этом перед началом изучения учебной дисциплины студенту должен быть предоставлен лектором СD-диск с вышеупомянутым конспектом лекций по всем разделам дисциплины, который может быть либо переведен на бумажный носитель, либо использован с помощью недорогого ноутбука. В этом случае студент не тратит драгоценное время на низкопотенциальное рукописное конспектирование «со слуха» информации. Он сможет предварительно познакомиться с содержанием лекции, сформулировать возникшие вопросы, задать их в ходе занятия лектору и получить необходимые разъяснения. В ходе лекции лектором должна использоваться современная оргтехника, позволяющая вывести информацию такого с СD-диска на любой вид экранов. Такая методика делает лекционный материал легко корректируемым в соответствии с новыми сведениями по различным направлениям развития химоборудования. Этот метод даст шанс самостоятельного изучения учебной программы в случаях, когда студент, по объективным причинам, лишен возможности посещать лекции. Практически на всем протяжении учебы и работы в МИХМ-МГУИЭ я активно занимался парусным спортом, организацией студенческого яхт-клуба и созданием его учебно-спортивной и материальной базы. Для подготовки соревнований с лидерами парусного спорта (МГУ, МВТУ, МЭИ, МАИ, МФТИ и др.) нами необходимо был организовать во время летних каникул учебный спортивно-тренировочный лагерь на одном из ближайших к Москве Пестовском водохранилище. Первый лагерь удалось провести в июле-августе 1959 года на Пестовском водохранилище в прекрасной бухте «Березовая роща». Из подножного и плохо лежащего материала были собственными силами собраны причалы, построена кирпичная печка и навес над ней, в качестве столовой использовали старенькую восстановленную армейскую палатку. Плавсредства собирали из списанного старья. На восстановленных швертботах обучали студентов-энтузиастов. Команда нашего яхт-клуба начала занимать призовые места среди мэтров этого вида спорта. Однако вскоре наша тихая бухта стала привлекать диких туристов, что мешало нормальному отдыху спортсменов в ночное время, да и конфликты с «дикими» молодежными группировками стали не редкостью. Поэтому уже в 1964 году мы перебазировали свой лагерь на Московское море в район г.Дубны. Мы разбили 17 августа 1964 г. свой лагерь на острове «Б» немного выше г.Дубны по течению Волги. С этого дня началась длительная и славная эпопея парусной секции МИХМа и острова «Б». В ходе создания лагеря было огромное количество трудностей и проблем, но энтузиазм и молодость свершили великое дело: лагерь в течение нескольких сезонов стал популярным и превратился в любимое место водного отдыха студентов и сотрудников МИХМа. Имея такую базу, мы, фактически, в течение 40 лет входили в тройку лучших команд парусного спорта среди вузов г. Москвы. За этот период сформировалось своеобразное братство любителей парусного спорта. В этой дружной семье уже воспитано не одно поколение замечательных ребят, истинных патриотов МИХМа и парусного спорта. Это, очевидно, и является моим главным итогом в этой сфере деятельности.
Сегодня, отмечая юбилей кафедры, я могу сказать, что на всем протяжении своего жизненного пути, невзирая на объективные и субъективные трудности, мне удалось внести свой скромный вклад в жизнь ставшего для меня родным МИХМа-МГАХМа-МГУИЭ. И этим я и мои коллеги обязаны во многом нашим Учителям и Наставникам, составившим славу нашего университета.
(Смотри также доц., к.т.н. Балдин Б.Г. 5 лекций по КРЭОО: [[1]], участие Б.Г. Балдина в Эстрадном оркестре: [[2]] и в Парусной секции: [[3]] )
